Допустимый брак

— Допивай уже. Специально для тебя брала.

— Ты лучшая! — воскликнула Вероника, снова припадая к горлышку.

Машина мягко покачивалась по довольно неплохому для этого времени года асфальту. Вероника снова вспомнила про телефон, достала. На экране куча оповещений. Один только Саша звонил восемь раз.

Это ей совсем не понравилось. Все же хорошо было, с чего вдруг он опять принялся контролировать? Едва она успела подумать, как на телефон зазвонил, на экране появилось лицо Саши.

— Привет, — раздался голос из динамика.

— В чем дело? — раздраженно спросила Вероника. — Я же предупредила, что иду в библиотеку.

— Так и я не звонил до обеда.

— До обеда?

Она начала истерически смеяться, за окном автомобиля проплывали подсвеченные вывески, фонари отражались в придорожных лужах.

— Что у тебя там происходит?

Она при всем желании не смогла бы ответить.

— Эй, ты чего? Весь день не отвечаешь, потом мне звонит Лиза, приглашает помянуть твою маму, я звоню тебе, а ты…

— Что?!

— Ты не в курсе?

— Нет. Я сказала Элле, что хочу напиться… Что вообще происходит?

Подруга сделала вид, что очень внимательно следит за дорогой. Вероника включила громкую связь и грозно спросила:

— Элла?!

Она шумно вздохнула.

— Галина Павловна говорит, что нельзя держать в себе болезненные эмоции.

Вероника коротко выругалась.

— Да брось, — бросила подруга, глядя вперед. — Выпьешь, выговоришься. Посторонних не будет.

— Ты что, всех позвала?

Элла кивнула.

— С ума сойти!

— Да! — натягивая безумную улыбку а-ля Харли Квин, подтвердила Элла. — У меня и справка есть!

Вероника снова выругалась, на этот раз обреченно.

— Ты ничего не знала? — поинтересовался голос из трубки.

— Не-а.

— Ну извини. Я думал… Впрочем, неважно, все равно извини. Ты ведь не будешь против, если я приеду?

— Нет, конечно, — устало сказала Вероника.

Она думала, что будет рада, если убедится, что отец не причастен к исчезновению мамы, но сейчас не чувствовала ничего, кроме усталости. Возможно, радость придет позже, когда правда уложится в мозгу, но не сейчас.

— Тогда пока, — сказал Саша, в его голосе прозвучало облегчение.

Сам вечер памяти запомнился слабо. Вероника весь день ничего не ела, поэтому опьянела с первого бокала. Потом все распалось на яркие фрагменты, между ними — провал, абсолютная чернота.

Особенно ярко запомнилось, как, сидя на диванчике, говорила Лизе:

— Нет, Лена классная. С ней можно разругаться вдрызг, а через полчаса весело болтать за ужином. Не в том дело. Просто я открыла Инстаграм Лены, ее фотками можно комнату оклеить, от мамы не осталось ни одной.

— Да ты что! Совсем?!

— Совсем. Одна висела в палате бабушки, я не догадалась ее сфоткать.

Вероника нервно рассмеялась, кто-то сунул в руку, бокал. Она отпила, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, кто это.

— Я не думала, что бабушка умрет.

Она снова рассмеялась.

— Она же всегда была. Сколько себя помню, мы с отцом приезжали к ней в клинику на день рождения. Она и не менялась вовсе. С чего вдруг ей умирать?

Залпом допила остаток вина и поставила бокал на пол.

— А потом вдруг звонок из клиники… Ее отправили одним самолетом, вещи другим. Аэрофлот потерял багаж… так папа сказал…

— Вот сволочи! — возмутилась Лиза

— У меня не осталось ничего. Даже фотографии на память. Ничего.

— А как насчет могилы? — спросил Саша.

Оказывается, он сидел на том же диванчике позади нее.

— Я не знаю.

— Четырехлетку могли не взять на похороны, — сказал жених. — Но это не значит, что похорон не было вовсе.

— Умница! — восхитились Лиза. — И как мы сами не додумались?! На могилах есть фотографии. Будет у тебя и фотка, и место, куда можно цветочки отнести!

— Осталось только ее найти.

— Вряд ли это большая проблема, — сказал Саша. — Дату мы знаем, владельца захоронения — тоже. Есть у меня человечек на примете. Думаю, он быстро найдет могилу твоей мамы.

— Правда?

Вероника развернулась и поцеловала его в губы. Что было дальше, она не помнила, но проснулись вдвоем в одной из комнат Лизы.

«Я выбрала пятикомнатную квартиру, потому что нас пятеро, — говорила Лиза. — И кровати я поставила двуспальные, чтобы вы смогли прийти со своими половинками».

Глава 55

Вероника проснулась с дичайшим похмельем — голова болела так, будто между висками протянули провод высокого напряжения и врубили ток. Друзья выглядели нормально. Сидели на кухне и пили кофе, как будто накануне не пьянствовали.

«Одна я, что ли, напилась?»

Впрочем, ничего удивительного. Вчера ее слушали, сочувствовали и постоянно подливали вина. На нее накатила теплая волна нежности, но похмельное сознание смогло выдать только:

— Спасибо вам всем! Вы не представляете, как мне важно…

Вероника зависла, не докончив фразы. Важно что? Выговориться? Разумеется, важно было выговориться. Кто бы что ни говорил, но возможность поделиться наболевшим — базовая человеческая потребность. Однако дело было не только в разговоре по душам.

«Дело в том, что…»

Мысль не хотела додумываться. И дело не только в количестве алкоголя; как объяснить им, что значит поговорить о матери, которую знала только по черно-белой фотографии на стене больницы?