Дорамароман

Если не воспринимать его критически и напрямую идентифицировать себя с персонажами, кино способно погубить, но с тем же успехом оно может стать средством эмансипации. Подверженные каждодневному облучению кино, кинокритики учатся, заимствуют и опровергают то, что видят на экране, становятся героями своих собственных фильмов или выбирают для себя контрпримеры, находят икон и придают своим личным антагонистам черты вымышленных, помещают воображаемую камеру за своим плечом и думают о том, каково это — смотреть кино про себя (иногда я боюсь смотреть те или иные фильмы просто потому, что опасаюсь телесных паттернов, которые они могут инкорпорировать — поворот головы, жест, походку). Кинокритики часто забывают о материальном, и у них может напрочь отсутствовать эмпатия по отношению к живым людям, зато всегда будет наготове ведро слез для экранных героев. Я был бы и рад отказаться от него, но уже не могу: кино, бывшее для меня спасательным кругом в школе и образовательной дисциплиной в университете, — это моя теперешняя работа.

В 2016-м, во время двухмесячного кочевания по петербургским квартирам, я попросил знакомую погадать на трех мужчин, имевших для меня на тот момент наибольшее значение: про одного из них она сказала, что он вообще не понимает, что я такое, про второго — что он не знает, чего хочет, но до сих пор хочет меня, а про третьего — что он готов был провести со мной всю жизнь, но что-то пошло не так. В финале «Впусти солнце» Клер Дени мужчина-гадалка (Жерар Депардье), к которому героиня Жюльет Бинош приходит после череды неудачных отношений, просит ее не давать себя сдерживать; никому не позволять решать за себя; и открыться возможности.

Октябрь 2018. Мой бег в Ростокинском парке был ненапрасен. Утром перед нашей последней встречей я встаю, надеваю свои подсохшие, но безвозвратно испорченные кроссовки и бегу за билетами. На следующий день после прощания с тобой я иду на новый фильм Клер Дени.

11. близкие контакты третьей степени

Обнаружить, что твоя собственная жизнь — это также жизнь других, пусть даже их жизнь отлична, означает признать, что твои собственные границы являются одновременно пределом и местом соприкосновения, модусом пространственной и темпоральной близости и даже сцепления.

Джудит Батлер. Хрупкая жизнь и этика совместного проживания[94]

Sliding down the filaments into the ovaries / Lying in those memories / We sigh, great sigh[95].

Стюарт Стейплс. Memories of Love

Первой моей ошибкой было надеть кроссовки (их пришлось выкинуть), второй — выйти на улицу (к тому моменту, когда я добрался до метро, я мог выиграть конкурс «Мисс мокрая майка»), третьей — раскрыть зонт (ветер мгновенно выломал все спицы). На перекрестке горел красный, и пока я ждал, пытаясь устоять на месте, ко мне подскочила испуганная пожилая кореянка, собиравшаяся, как и я, перебежать через дорогу; когда загорелся зеленый, она уцепилась и рванула. Она дернула меня, и вместо того, чтобы встать к ветру лицом, я повернулся в профиль; в эту секунду тайфун молниеносно выхватил и унес мои очки. (Сейчас они, вероятно, набрали миль больше, чем я во время полета в Корею и обратно.) Женщина перебежала дорогу с другим прохожим, а я остался на углу под козырьком офисного здания, полуслепой и растерянный. Инцидент эхом отзовется в названии посмертного фильма Орсона Уэллса «Другая сторона ветра», который я с большим трудом буду стараться разглядеть пару дней спустя.

Я вышел на улицу во время тайфуна ради кино: захватить билет на нового Годара (сеанс будет раскуплен), успеть на показ нового Ассайаса (фильм окажется великолепным). У моего недорогого хостела, расположенного за углом от Haeundae Grand Hotel (официального отеля фестиваля, где размещали приглашенных звезд), было одно ключевое достоинство, которое во время тайфуна обернулось роковым недостатком, — расположение у моря. Оставшуюся неделю я смотрел фильмы с первого ряда, щурясь, чтобы прочесть субтитры, выстраивая особый контакт с картинами, своеобразную включенность в процесс просмотра. Так получилось, что «Высшее общество» — космический хоррор Клер Дени, азиатская премьера которого состоялась в Пусане спустя месяц после мировой в Торонто, — оказалось для меня гравитационным центром фестиваля: не столько из — за личной привязанности к режиссеру (многолетней), а благодаря своей знаковости.