Дориан Дарроу: Заговор кукол

Трава подсыхала. Капли воды стекали по узким листьям злаков, чтобы исчезнуть в паутине корней. Гудели шмели, покидая подтопленные гнезда. Отряхиваясь, распускал желтые метелки кострец и кланялись ветру желтые султаны лисохвоста.

Воздух, прогреваясь, полнился звуками, многие из которых заставляли крысу нервно вздрагивать. Однако она не спешила покидать убежище. И только когда полуденное солнце совсем уж разошлось, вылизав листву досуха, Элджри решился. Вцепившись в веревку, он нырнул в душистое море, и спустя четверть часа вынырнул на другом его берегу.

Элджри спешил. Он очень хотел успеть к вечернему дилижансу на Сити. И почти получилось.

Ястреба он заметил слишком поздно. Хлопнули крылья, и волна воздуха прокатилась по хребту, заставляя прижиматься к земле. Но когти-ножи уже продрали шкуру, и твердый клюв обрушился на череп.

Элджри, выпустив веревку, завизжал. Дернулся, оставляя на когтях куски мяса. Извернулся, пытаясь ухватить за крыло, но резцы лишь скользнули по жестким перьям. Второй удар ястреба довершил дело.

— Глава 28. Снова о матримониальных планах и нежелании отдельных личностей устраивать свою судьбу

— По-моему, он очень милый, — Минди кормила Ратта сыром. Отламывая куски размером с ноготь, она подсовывала их к самой морде. — И аккуратный. Я не думала, что крысы могут быть такими аккуратными.

Ратт, прежде чем есть, тщательно обследовал каждый кусок.

— Вы не боитесь?

— Нисколечко, — Минди протянула руку, чтобы погладить, но в последний миг передумала. И правильно: Ратт вздыбил шерсть. — Знаете, еще раньше, когда мы жили в Прити-Саус, это такой городишко и даже не городишко, поселок для шахтеров, так там было полно крыс. Даже больше, чем собак. А потом случился голод и крыс ели…

Ратт зашипел, выплюнув кусок сыра, и Минди поспешила его успокоить:

— Я не ела. И вообще крысы тоже ели, особенно если мертвяков. Ну и крупу конечно. Если уж доберутся, то все…

Я машинально кивнул и вернулся к занятию, коему предавался уже часа полтора: уставился на лист, уже изрядно исписанный и исчерканный.

Написать письмо Эмили или тем, кто удерживает ее, оказалось не так и просто. Я начинал. Останавливался, понимая, что пишу не то и не так, как следовало бы. Зачеркивал. Снова начинал, чтобы спустя несколько предложений остановиться.

— К слову, мистер Марчиолло просил передать, что единорог работает. И еще что он приглашает вас на представление. И меня тоже. И будет рад, если вы согласитесь стать его штатным механиком, но мне кажется, что вам не следует принимать это предложение и…

И напиши я все-таки письмо, что с ним делать? Воспользоваться советом Персиваля и услугами королевской почты? Снова проникнуть в дом? Нанять кого-нибудь, кто проникнет и передаст послание? Ни один из способов не выглядел в достаточной мере надежным.

— …и понятия не имею, что мне там делать! — воскликнула Минди, ловко поднимая Ратта за шкирку. Тот попытался вывернуться, но Минди держала крепко. Пальцы второй руки прошлись по позвоночнику, ощупали огрызок хвоста и неподвижные задние лапы, после чего уперлись в лысый живот. — Его нужно искупать. И блох вывести.

— Его нужно оставить в покое, — ответил я, откладывая перо.

— У старика-Джинглса, это давнишний папенькин товарищ, ноги отнялись, после того, как медведь его помял. Так мы с папенькой тележку сделали. На колесиках… он сначала ругался и не хотел, а потом ничего, попривык.

Минди вернула Ратта на место и почесала за ухом. К моему удивлению он лишь вздохнул, принимая внимание как неизбежность.

— Так я сделаю? — спросила Минди. И я снова кивнул: пусть делает. Пусть делает, что хочет, лишь бы оставила меня в покое хоть ненадолго! Мне нужно сосредоточиться, дописать письмо, найти способ его отправить, а после подумать, как устроить встречу с Эмили и не попасться в очередную ловушку.

Неплохо было бы узнать, кто их устраивает и зачем.

У меня-нынешнего нет врагов. У меня-прошлого — и подавно.

— А ты очень милый. Жалко, что вампир. Был бы человеком, я бы за тебя замуж вышла.

От подобной откровенности я несколько растерялся.

— Ты не занудный, в обмороки не падаешь, не пытаешься меня учить и даже разрешаешь тут работать… — Минди широким жестом обвела мастерскую, едва не смахнув на пол колбу с глицерином. — И тебе было бы хорошо. Денег-то у тебя нету, а у меня есть… только деньги и есть.

Она вдруг вздохнула и закрыла лицо руками. И жест этот был совершенно ей несвойственен.

— Ты извини, ладно? Я понимаю, что веду себя… неприлично. Я всегда веду себя неприлично. И вообще американка. А еще богатая. Как будто это преступление быть богатым!

Ратт сердито засвистел и уставился на меня. И что я? Я тут каким боком? Минди же вскочила, естественно, задев при этом стойку с тубами. К счастью, последние были хорошо закреплены.

— Я… я пожалуй пойду… мне еще к балу готовится. Господи ты мой, я только и слышу, что про этот бал! Какая честь для меня и все такое!

— Какой бал?