Дорога

– Нет, не каждую ночь, конечно, но где-то раз в неделю случается. Вот и пришлось Любе с Родиславом договориться, что он будет возвращаться до четырех. А это, сам понимаешь, проблема. Транспорт-то не ходит, вся надежда только на такси, а это деньги. Но ничего, месяца два он на такси поездил, а там и очередь на машину подошла. Николай Дмитриевич деньгами помог, так что твой Родислав теперь на колесах, как большой. В конце мая Лиза ушла в декрет и в июле родила девочку, Дашей назвали. Ну и началось, сам понимаешь. Пеленки, распашонки, ползунки, кормление, бутылочки, соски, погремушки, бессонные ночи. Даша росла горластая, ревела в голос почти все время. Лиза-то как себе это представляла? Что она будет, как мадонна, с распущенными волосами, красивая, сидеть с младенцем на руках, а Родислав будет смотреть и умиляться. На самом деле все получилось не так, и если младенец на какое-то время умолкал, Лиза моментально засыпала, причем в любом положении, чем бы она ни занималась. Просто отключалась моментально – и все, вот до какой степени ей спать все время хотелось! И тут уж не до плотских утех было. Если Родислав приезжал, то в основном таскал дочку на руках, чтобы она не орала и Лиза могла поспать. При таком раскладе он, конечно, не рвался ездить туда слишком часто, так что первые несколько месяцев он чаще ночевал дома, чем у любовницы. Прошли два месяца оплачиваемого декретного отпуска, и встал вопрос: отдавать ребенка в ясли и выходить на работу или сидеть с дочкой до года, но без зарплаты?

– И что решили?

– Ну, ясное дело, решили, что пусть Лиза сидит с малышкой, а Родислав будет ее содержать.

– Это кто же так решил? Лиза? Или Родислав сам сподобился?

– Ну щас! Сподобится он. Люба решила.

– Люба?! – Камень ушам своим не поверил.

– А то кто же? Ну ты сам подумай своей каменной замшелой башкой: кто еще может принять такое решение? Родислав, конечно, лентяй и сибарит, он напряжения не любит, но он же не зверь, он понимает, что двухмесячную кроху в ясли отдавать – это чистой воды садизм. Значит, надо, чтобы Лиза сидела дома до года. А кто будет ее содержать, если ей на работе зарплата не полагается? Он и будет. Только надо деньги на это из своей зарплаты выделять, а как? Деньги-то немалые, это тебе не коробочку конфет и бутылочку шампанского прикупить, это взрослую женщину целый месяц содержать, кормить, поить, одевать, да еще и ребенка, которому тоже все время что-то надо. Такую сумму из зарплаты за здорово живешь не отначишь. Поэтому без согласия Любы это было бы невозможно. Но у Родислава язык не повернулся сказать жене, что так, мол, и так, я решил. Он с ней советоваться начал, дескать, как ты считаешь, как лучше сделать, а Люба – добрая душа, сразу говорит: конечно, Родинька, это твой ребенок, и ты должен о нем заботиться. В общем, опять она сказала то, что он хотел услышать. А он и рад.

– Ничего себе! – присвистнул Камень. – И как это сказалось на семейном бюджете Романовых?

– Да плохо сказалось, ясен перец. Люба начала со страшной силой на всем экономить, но ведь на детях экономить нельзя, им фрукты нужны, соки разные, одежда, они ж растут не по дням, а по часам, значит, надо экономить на себе и на муже. Вот где уроки Анны Серафимовны пригодились! Люба-то моя из ничего конфетку может сделать, никто сроду не догадается, что такой шикарный стол на три копейки накрыт. В общем, с питанием она кое-как выкручивалась, а вот чтоб кофточку себе новую купить или даже колготки – это нет. Зашивала и старые донашивала. Кстати, я посмотрел, как она колготки зашивала, – чуть с ветки не рухнул! Знаешь, чем она шила?

– Ну, чем? Иголкой, наверное, чем же еще.

– Да это понятно, что иголкой! А в иголке-то что?

– Ну, нитка. Чего ты привязался? – огрызнулся Камень.

– Щас! Нитка. Не нитка, а волос. Она волос у себя из головы выдергивала и в нитку вдевала, получается тонко, и цвет подходящий, ничего не видно, если аккуратно зашивать. Представляешь?

– Нет, – честно признался обалдевший Камень, – не представляю. А что, нельзя было тонкие нитки купить? Это тоже дефицит?

– А то! В те времена в СССР почти все было дефицитом. Толстых ниток навалом, а тонких, чтобы колготки зашивать, – наищешься. С продуктами тоже беда, самые простые в магазине есть, а как что получше – так только по блату или в пайках. Колбаса на прилавке только вареная, копченых и особенно сырокопченых не достать, сыра два сорта, да и то не каждый день, в общем, караул. Майонез в баночках за тридцать шесть копеек – и тот не купить просто так, надо ловить, когда выбросят.

– Куда выбросят? На помойку?

– На какую помойку, лопух ты палеолитный! На прилавок выбросят. Это термин тогда такой был – выбросить. Значит, продавать.

– Ах вон чего, – протянул Камень. – Так и говори.