Дорога

– Да, – Ворон откашлялся, прочищая горло. – Тут Люба кошелек достает и предлагает ей денег, вы, говорит, на похороны и поминки поистратились, а вам себя нужно содержать и ребенка, возьмите. Бабка опять на дыбы и ни в какую! Мы, дескать, не нищие и в подачках не нуждаемся. У нас все есть. Люба не обиделась, деньги молча на сервант положила, мало ли, говорит, как жизнь сложится, вдруг да понадобятся, а если не понадобятся, то потом как-нибудь отдадите. И помните, Татьяна Федоровна, мы всегда рядом и на нашу помощь вы всегда можете рассчитывать. Не стесняйтесь, обращайтесь, мы все-таки соседи и должны друг другу помогать. На том и расстались. Бабка через пару дней вещи собрала и вместе с внучкой на дачу умотала, лето уж началось. И, между прочим, денежки, которые Люба оставила, с собой прихватила, не забыла. Я же говорю, противная она. Лицемерная какая-то. Ну чего, дальше, что ли, лететь? Или еще о чем-то спросить хочешь?

Камень призадумался. Он, конечно, большой любитель неспешных повествований с множеством деталей и подробностей, но надо и честь знать. Ворон и в самом деле не Змей, уж куда попадет – туда попадет, тут не до жиру. Впрочем, в самом начале он говорил что-то о суде, на котором присутствовали Люба и Родислав. И вроде бы Ворон там даже вешку поставил, так что на суд-то он точно попадет. Если это, конечно, суд над Геннадием Ревенко, а не какой-нибудь другой.

– Ты говорил, что видел какой-то суд, – осторожно начал он, боясь снова обидеть старого друга.

– Ну да, как раз в восьмидесятом году, летом, аккурат перед Олимпиадой, там еще олимпийские мишки и разноцветные кольца по всему городу понатыканы.

– Значит, это был суд над Геннадием?

– Думаю, да. А какой же еще?

– И у тебя там вешка стоит?

– Должна стоять, если никто не спер.

– Тогда дуй прямо туда. Сейчас мы с тобой все и узнаем: кто убил да за что убил.

* * *

Незадолго до суда Романовым опять позвонил следователь. Трубку снял Родислав.

– Родислав Евгеньевич, со мной тут связались из суда, они не могут разыскать Татьяну Федоровну Кемарскую, чтобы вручить ей повестку. Она должна на суде давать свидетельские показания. Не подскажете, как ее найти?

– Так она на даче вместе с внучкой. Ее в Москве нет.

– А где дача, вы знаете?

– Она адрес оставила. Сейчас я у жены спрошу, у нее записано.

Родислав попросил Любу найти адрес соседской дачи и продиктовал его следователю.

– Далековато, – вздохнул тот. – Некому будет повестку отвезти.

– Давайте я отвезу, – вызвался Родислав. – И Татьяну Федоровну на суд привезу, вы не беспокойтесь.

– Вот спасибо вам! – обрадовался следователь. – Так я передам секретарю суда, чтобы повесточку прямо вам доставили, лады?

– Договорились.

На следующий день Романовы получили повестку для гражданки Кемарской, и Родислав поехал за город, чтобы предупредить Татьяну Федоровну о приближающемся суде и необходимости в скором времени прибыть в Москву. Лариса, уже почти полностью оправившаяся от пережитого шока, играла где-то с подружками, а ее бабушка, вся в черном, одиноко сидела на крылечке, смотрела в пространство и вздыхала. Увидев подъехавшего на машине Родислава, она даже не пошевелилась, а узнав про суд, долго жевала губами и ничего не говорила.

– Как я поеду? – наконец произнесла она. – Мне ребенка не с кем оставить. И на суд ее брать не хочется, незачем ей про родного отца такие ужасти слушать.

– Если хотите, мы Ларису заберем и отвезем на несколько дней к нам на дачу, там наши дети и моя мама. А после суда, когда все закончится, привезем сюда.

– Хорошо бы… Нет, не поеду я на суд. У меня совсем сил нет, все слезы выплакала, сердце болит постоянно, а тут до электрички добираться пять километров пешком да еще на электричке два часа трястись. Нет, не сумею.

– Я вас отвезу, – тут же ответил Родислав. – Приеду накануне, заберу вас с Ларисой, отвезем сначала ее к нам на дачу, а потом вас домой доставим.

– Тогда ладно, – согласилась пожилая женщина.

Так и поступили. За день до суда Родислав забрал бабушку и внучку, заехал на дачу, где отдыхали Коля и Леля с Кларой Степановной, оставил там Ларису и привез Татьяну Федоровну домой.

– Пойдемте к нам ужинать, – пригласил ее Родислав, выполняя наказ Любы, которая еще с утра подумала о том, что женщина вернется в пустой дом, где даже хлеба нет. – Жена нас ждет.

– Не нужно, – со скорбным достоинством ответила Татьяна Федоровна, – я уж сама как-нибудь. Мы не нищие, в подачках не нуждаемся.

Судя по всему, это было ее любимой приговоркой.

– Ну что вы, – принялся уговаривать ее Родислав, – никто и не думает, что вы нищие и нуждаетесь в подачках. Но ведь вас больше месяца не было в Москве, у вас и продуктов-то никаких нет. Не бежать же вам в магазин после такой тяжелой дороги. Тем более что завтра у вас такой трудный день, вам нужно отдохнуть, собраться с силами. Я же понимаю, как это нелегко: давать показания против собственного зятя, отца единственной внучки. Вам завтра силы нужны будут, и незачем их попусту тратить. Мы вас приглашаем по-соседски. Пойдемте.