Дорога

– Я-то понимаю, – растерянно ответила инспектор по делам несовершеннолетних. – Я, конечно, могу не ставить вашего мальчика на учет, пока он не натворил ничего более серьезного, но все отделение слышало… Что с этим делать?

– А вы скажите, что мальчик пошутил. Чего пацан не брякнет ради красного словца? Романов – фамилия распространенная, парень знает, что здесь в одном из домов живет мальчишка по фамилии Романов и у него дед – заместитель министра внутренних дел. Вот он и воспользовался тем, что носит ту же фамилию, и решил милиционеров попугать: а вдруг да отпустят? Так подойдет?

– Вполне, – Еремина улыбнулась впервые за весь разговор. – Только вы с Варфоломеевым сами поговорите, хорошо?

– Конечно, – ответно улыбнулся Родислав. – Надеюсь, я смогу с ним договориться. А вам огромное спасибо, Елена Анатольевна. Обещаю, что сын будет должным образом наказан.

Он открыл портфель и достал коробку импортных конфет.

– Это вам, Елена Анатольевна.

– Ну что вы, – засмущалась девушка, – не нужно.

– Нужно. Я не могу уйти из кабинета такой красивой девушки, не сделав ей подарка, – галантно произнес Родислав. – Это не имеет никакого отношения к моему сыну и моей просьбе. Эти конфеты – лично вам.

Лейтенант Еремина залилась краской, и, выходя из кабинета, Родислав точно знал: она никому ничего не скажет. Осталось уговорить участкового Варфоломеева.

– Коля, отправляйся домой, – злым голосом сказал он сыну. – Я скоро приду.

Николаша убежал, а Родислав взял капитана Варфоломеева под руку и отвел в дальний конец длинного казенного коридора.

– Михаил Филиппович, спасибо вам за то, что проявили бдительность и отловили моего негодяя. Ведь эти книги ему дед подарил на день рождения, представляете? Ни стыда, ни совести у парня. И в кого только он такой уродился? Помните, когда произошло то убийство в нашем доме, вы приходили к нам вместе с оперативником?

– Конечно, помню, – деловито кивнул Варфоломеев. – Я вашу супругу-то давно знал, но она же никогда не рассказывала, чья она дочка. А в тот раз я впервые и вас увидел, и товарища генерал-лейтенанта.

– Так вот, чтобы вы знали: это был Колин день рождения, и товарищ генерал-лейтенант принес и подарил ему эти самые книги. Так что вы, можно сказать, стоите у начала и конца этой печальной истории: вы были у нас в тот момент, когда книги только появились в нашем доме, и вы же их изъяли, когда Колька попытался их продать.

Варфоломеев расплылся в улыбке, словно ему сказали, что он присутствовал при рождении научного открытия или еще чего-нибудь такого же важного и значительного.

– Можете себе представить, Михаил Филиппович, – продолжал Родислав, – как отреагирует наш товарищ генерал-лейтенант, если узнает, что Колька выкинул такой фортель? То есть то, что парень негодяй, это даже не обсуждается, дома я ему всыплю по первое число, но деда жалко. Что будет, если он узнает! А ведь у него давление, сердце, и вообще он человек немолодой. Мы с женой стараемся ничего неприятного ему не сообщать, беречь от плохих известий.

– Да я понимаю, Родислав Евгеньевич, я все понимаю, но ведь в отделении уже знают…

– Колька разболтал?

– Ну… – Варфоломеев потупился, – ваш сын начал, а я подтвердил. Коле-то никто, конечно, не поверил, но я же знал, что он правду говорит.

– Это плохо. А вы могли бы сказать вашим коллегам, что ошиблись? Да, действительно, на вашем участке проживает внук генерала Головина по фамилии Романов, но тот парень, которого доставили в отделении, не он, а просто его однофамилец. Подумайте, Михаил Филиппович, ложь совсем невинная, а здоровье генерал-лейтенанта вы сбережете.

– Да я-то что, – забормотал капитан, – я всегда пожалуйста, только если кто-нибудь уже растрепал и информация ушла бесконтрольно, тут я ничего не смогу…

– Давайте с вами будем надеяться на то, что никто пока ничего не рассказал. Вы сейчас скажете дежурному, что ошиблись, что это другой Романов, вот и все. Выпейте с ним за дружбу и искоренение правонарушений на всей обслуживаемой территории. – Родислав достал из портфеля бутылку виски и сунул в руки участковому.

Инцидент можно было считать исчерпанным. Оставалось только надеяться, что не нашлось пока резвого любителя посплетничать, который бы уже разболтал, что внук самого Головина попался на спекуляции.

– Пап, я козел, – встретил Родислава сын. – Я все осознал.

– Что ты осознал?

– Что не надо было трогать дедов подарок, – сообщил Коля с покаянным видом. – Нехорошо это.

– А спекулировать, по-твоему, это хорошо, нормально?

– Ну пап, – Коля сделал круглые глаза, – какая же это спекуляция? Вот если бы я купил за рубль, а продавал за два и имел бы навар, тогда да, это была бы спекуляция. А я же не покупал, я свое продавал. Что тут плохого?