Дорога

Да, действительно… А если не будет? Если Лариса будет оставаться грубоватой, дурно воспитанной, бесцеремонной хвастуньей? Получается, они с Родиславом вынуждают своих детей общаться с теми, с кем они общаться вовсе не хотят. Коле просто неинтересна девочка на пять лет младше, если он и уделяет ей внимание, то только чтобы подлизаться к родителям и избежать репрессий за проступки или за плохие отметки в школе, а Леле Лариса откровенно неприятна. Леля – тонкая, ранимая, много читающая девочка, она с шести лет сочиняет стихи и очень хорошо рисует, делая выразительные и лаконичные наброски на полях тетрадок со стихами. Леля любит и глубоко чувствует музыку, она одаренная и неординарная девочка, и у нее нет и не может быть ничего общего с примитивной, недалекой Ларисой. Но что же им делать? Как быть, если они приняли решение заботиться о матери и дочери убитой Надежды Ревенко? Решение они с Родиславом приняли во искупление собственной вины перед отцом Ларисы, а получилось, что расплачиваться приходится не только им самим, но и их детям, которые ни в чем не виноваты. Где выход? Как развести интересы Ларисы и ее бабушки, интересы детей и собственные интересы супругов Романовых?

* * *

– Да-а, – протянул Змей, – попали ребята. Не позавидуешь.

– А какой выход? – с надеждой спросил Камень. – Ты же умный, подскажи, какой у них выход?

– Выходов навалом, только все они им не подходят. Как говорится, нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения. Неприятного решения они не хотят.

– Я, честно признаться, вообще выхода не вижу, – сказал Камень уныло.

– Ну, это ты зря. Можно, например, пойти к следователю и во всем признаться. Так, мол, и так, видел я человека, который убил Надежду Ревенко, но вам не сказал, потому что тестя испугался. А теперь говорю. Дело снова возбудят, или как там у них это называется, я в их законах не силен. Разберутся, найдут настоящего убийцу, Геннадия Ревенко выпустят на свободу.

– А Родислав как же? Его же посадить могут за ложные показания.

– Могут, а как же, – охотно согласился Змей. – Но зато им не придется больше заботиться о семье соседа. И все вздохнут с облегчением.

– Ничего себе облегчение! – воскликнул Камень. – О соседях заботиться не надо, а Родислав будет сидеть. Получается, меняем шило на мыло.

– А ты как думал? Бесплатный сыр только в мышеловке, за все стальное надо платить Не хочешь заботиться – садись в тюрьму. И потом, может, Родислава еще и не посадили бы, все-таки он добровольно явится, покается, признается, и суд это учтет. Дадут условный срок.

– Но из милиции-то выгонят, не может же быть милиционера с судимостью, – возразил Камень.

– Это само собой. Ну ты странный какой-то, ей-крест! Конечно, будут неприятности, а куда ж без них-то!

– А ты говорил, что выходов навалом…

– Правильно, выходов навалом. Только разве я обещал тебе, что они будут приятными и легкими? Я тебе еще раз повторяю, если ты меня плохо слышишь: нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения. Неприятные решения, усек? Вот я тебе перечисляю эти неприятные решения. А приятных тут нет и быть не может.

– Ладно, я понял. А еще какой выход ты видишь?

– Да самый простой: плюнуть на бабку с внучкой, да и дело с концом.

– Как это – плюнуть? – изумился Камень.

– Да очень просто! Не заботиться о них, не давать денег, не помогать, не пускать к себе в гости, пусть живут сами как хотят.

– А как же чувство вины?

– Ну что ж, оно никуда не денется, будет их грызть. Тоже неприятно, конечно, не спорю, но ведь реальный же выход. Да, с совестью нелады получаются, но я и не обещал легких путей. Есть еще один вариант: забить вообще на все, в том числе и на чувство вины. Сказать себе: сидит Гена – вот и пусть сидит, следствию виднее, раз посадили, значит, он и убил, а тот мужик на лестнице вовсе даже ни при чем. И ничем мы этой семье Ревенко не обязаны. Выход?

– Выход, – не мог не согласиться Камень. – Но какой-то уж больно корявый. Бессовестный какой-то.

– Ох, а можно подумать, будто то, что они сейчас вытворяют, очень совестливое! – зашипел Змей. – Ради спасения собственной карьеры позволить засадить человека за решетку и потом стыдливо опекать его семью, прикидываясь бескорыстными добросердечными соседями, – очень красиво. Да еще детей своих в это втянуть, навесить на них собственные проблемы. Держите меня семеро – какое благородство души! А вот я тебе еще один выход предложу: сказать обо всем детям. Так и так, дескать, если вы хотите, чтобы наш папа продолжал служить в МВД и получать большую зарплату, то вы должны иметь в виду, что ради этого мы допустили, что невинный человек сел за решетку, и теперь мы всей семьей будем искупать свою вину, иначе лишимся папы и его зарплаты. Чем не выход?

– Да ты с ума сошел! – возмущенно воскликнул Камень. – Как можно детям такое говорить? Это безнравственно.