Дорога

– Во дворе машины стоят. В одной машине сидит парень кавказской внешности, нос горбатый, под носом усы такие пышные, черные, волосы тоже черные. Одет с иголочки, сразу видно, что денег у него – куры не клюют. Пиджачок замшевый, джинсы американские, ботиночки итальянские – короче, все дела. Сидит он, стало быть, в своей машине, стекло опустил, «Кэмел» покуривает и скучает. Идут по двору два парня лет по восемнадцать, морды злые, и подходят аккурат к этой машине. Машина-то прямо напротив подъезда Романовых стоит, вот они к подъезду-то подошли, на скамейку сели и сидят, разговаривают. А этому кавказцу, который в машине, все слышно. Он уши навострил и слушает. Парни между собой договариваются кому-то морду бить, уж больно они на этого «кого-то» осерчали, он их в карты обыграл, но они подозревают, что он жульничал.

– Колька, что ли? – ахнул Камень.

– Ты погоди, не забегай вперед, они имени пока что не назвали, только кличку – Валет.

– Но ты-то знаешь, чья это кличка. Ты же там все время следишь, наблюдаешь.

– Знаю, конечно. Колькина это кликуха. Но тот-то, в машине и с усами, он же не знает. Вот, значит, сидит он, слушает, на ус свой пышный мотает. А тут из подворотни Николаша появляется. Идет себе, горя не знает, посвистывает. Те двое как его заметили, так поднялись со скамейки, набычились, морды грозные сделали, уши торчком. В общем, сразу ясно: будут бить. Вероятно, ногами. Николаша к ним подходит, здрасьте-здрасьте, какими судьбами да какие ко мне вопросы, какие претензии, не умеете играть – не садитесь. И тут один из парней в карман полез за ножом. Отдавай, говорит, деньги, а то сами отнимем, и не только деньги, но и здоровье. Колька упирается, деньги отдавать не хочет, проиграли, говорит, так имейте мужество расстаться с капиталом. А они ему, мол, мужества у нас хоть лопатой греби, вот мы тебе сейчас его продемонстрируем. То есть дело явно к ножичку идет. Колька перепугался – аж трясется весь. Он вообще-то парень трусоватый и драться не умеет, он только за карточным столом хорош, но до денег жадный, ни за что с копейкой не расстанется. Ну как, хорошо я рассказываю?

Камень понял, что Ворон дошел до кульминации повествования и умышленно сделал паузу, для пущего драматизма.

– Зашибись, – искренне похвалил его Камень. – Ты самый лучший рассказчик на свете. Будь добр, продолжай, пожалуйста.