Дорога

Консервные банки на полу камбуза явно негодные, даже в шкафу многие проржавели и вспучились. Этикетки давно оторваны, на стенках кто-то черным фломастером написал названия продуктов. На испанском. Многие ему незнакомы. Перебрал банки, потряс каждую. Отобрал хорошие и сложил на столешнице над мини-холодильником. Подумал, что наверняка где-нибудь спрятаны еще продукты, только вряд ли их можно есть. Да и в тележку все не затолкаешь. Задумался: как легко, между делом, он научился принимать поражение! И все же не отказывался от своих слов: «Не стоит искушать судьбу». Бывали еще такие моменты, когда он не завидовал тем, кому повезло умереть.

Нашел банку оливкового масла и несколько банок с молоком. Чай в ржавой металлической коробке. Какую-то еду в термоупаковке. По виду не мог определить, что это. Еще полбанки кофе. Методично просматривал одну за другой полки в шкафу, решая, что взять, а что оставить. Оттащил добычу в кают-компанию и положил в проходе, а потом пошел на камбуз, прихватив ящик с инструментами, и принялся откручивать одну из горелок плиты. Отсоединил гибкий шнур и снял алюминиевые рассекатели, один положил в карман куртки. Разводным ключом открутил латунные болты, вытащил горелки из плиты, разъединил их. Один конец шланга воткнул в бутылку с бензином, другой подсоединил к горелке, отнес в кают-компанию. Последнее, что он сделал, – сложил пирамиду из банок с фруктами, соком и овощами на куске полиэтилена, свернул узлом и перетянул веревкой. Затем догола разделся, сбросил свою одежду на кучу с добычей в кают-компании, взял узел, перевалился через поручни и спрыгнул в серую ледяную воду.

Уже в сумерках добрался до берега, кинул полиэтиленовый узел на землю, смахнул воду с рук и груди и пошел одеваться. Мальчик неотступно за ним следовал. Все время спрашивал про синяк на плече в том месте, где отец его повредил, ломясь в дверь. Отец сказал:

– Все в порядке. Не болит. У нас с тобой еды… подожди, увидишь.

Торопливо шли по берегу навстречу закатному солнцу.

– А что будет, если яхту унесет в океан?

– Не унесет.

– Может.

– Нет, не может. Ладно, ты мне скажи, ты голоден?

– Да.

– Нас сегодня ждет сытный ужин, но надо торопиться.

– Я стараюсь, пап.

– А еще может дождь пойти.

– Почему ты так думаешь?

– По запаху чувствую.

– Чем пахнет?

– Мокрой сажей. Ладно, пошли.

Резко остановился, спросил:

– А где револьвер?

Мальчик замер от ужаса.

– О боже, – промолвил отец.

Обернулся и посмотрел на пляж: судно давно скрылось из виду. Посмотрел на мальчика: сжал голову руками, вот-вот разрыдается, шепчет:

– Прости меня, мне так стыдно.

Отец поставил на песок узел с банками.

– Придется за ним пойти.

– Пап, прости меня.

– Ничего. Никуда он не денется.

Мальчик понуро опустил плечи. Всхлипывал. Отец встал на колени и обнял его.

– Не переживай. Это я должен был убедиться, что мы захватили револьвер, а сам не проверил. Забыл.

– Прости меня, пап.

– Пошли. Все не так плохо.

Револьвер так и лежал в песке на том месте, где ребенок его забыл. Поднял, потряс, вытащил спицу барабана и отдал мальчику.

– Держи крепко.

– Он не сломался, пап?

– Да что ему сделается.

Вынул барабан, и сдул с него песок, и передал мальчику. Подул внутрь ствола и сдул песок с рамки, забрал у мальчика детали и собрал всё, взвел курок, и опустил его, и опять взвел. Повернул барабан, чтобы при выстреле оказался настоящий патрон, опустил курок, и сунул пистолет в карман куртки, и встал.

– Все в порядке. Пошли.

– Теперь ночь застанет нас на полдороге?

– Трудно сказать.

– Точно застанет, да ведь?

– Двигай, если поспешим…

И все же ночь настигла их. К тому времени, когда они добрались до тропинки, ведущей вглубь дюн, в темноте невозможно было что-либо разглядеть. Стояли на пронизывающем ветру с океана в окружении шуршащей травы, держались за руки.

– Надо идти дальше. Пошли.

– Я ничего не вижу.

– Я тоже. Постепенно, шаг, другой…

– Ладно.

– Ни в коем случае не отпускай мою руку, хорошо?

– Хорошо.

– Что бы ни случилось.

– Что бы ни случилось. Понятно.

Брели в кромешной темноте, как слепые, вытянув перед собой руки, – да разве в этой просоленной пустоте есть на что наткнуться? Шум прибоя звучал приглушенно, но он ориентировался еще и по направлению ветра, и примерно через час они выбрались из зарослей травы и дикого овса на сухой песок верхнего пляжа. Ветер здесь был намного холоднее. Встал так, чтобы закрыть мальчика своим телом от ветра, и вдруг пляж на секунду высветился и тут же опять исчез.

– Что это было?

– Ничего страшного, всего-навсего молния. Пошли.

Перебросил через плечо узел с добычей, взял мальчика за руку, и они пошли дальше и, чтобы не зацепиться за куски дерева или мусор, высоко поднимали ноги, словно лошади на параде. Странный серый свет опять на секунду разлился над пляжем. Где-то далеко-далеко глухой рокот грома. Отец сказал:

– Мне показалось, что я видел наши следы на песке.

– Ага, значит, мы правильно идем.

– Правильно.

– Я очень замерз, пап.

– Знаю. Молись, чтобы сверкали молнии.