Дорога без возврата

Первую партию Жиль естественно проиграл, слишком уж его отвлекали мысли про Николетт. Ко второй собрался и сумел свести вничью, а третью выиграл: пусть девушка оказалась сильным игроком, до отца Аббона ей было далеко. Баронесса довольно улыбнулась. Она не любила, если ей поддаются, и от Николетт требовала играть в шахматы всегда в полную силу. Поэтому видеть, как девчонка недовольно хмурится от проигрыша, было очень приятно. Потом шахматы надоели, баронесса потребовала ей читать. На следующий день школяра снова позвали читать, потом ещё раз. Поэтому, хотя дожди закончились, выйти вместе с Манюэлем и бежать – не получалось. Да Жиль и не стремился, ведь каждый зов от баронессы означал новую встречу с Николетт. А когда хозяйка замка неожиданно ввела парня в свою свиту и на воскресной мессе он стоял рядом с девушкой, Жиль был вне себя от счастья. Даже подаренный баронессой кошель, где помимо медных нашлись несколько серебряных монет, радовал не так сильно.

Когда заканчивалась уже четвёртая неделя жизни в замке, Жиля неожиданно разбудили посреди ночи. На пороге стоял Мануэль… и рядом с хижиной, куда поселили школяра ждала Николетт.

– Жиль, – торопливо начал алхимик, – тебе нужно бежать. Немедленно.

– Но…

– Я случайно узнала, – зашептала девушка, – завтра тебя переселят в донжон. Хозяйка решила сделать тебя любовником. Так было уже. А как надоешь, чтобы не пошли слухи, тебя убьют. Я… я не хочу.

– Быстрее. Николетт попросила меня, я дал ей смесь, от которой у ворот и калитки часовые ненадолго уснут, а потом ничего не вспомнят. Но времени мало, травы действуют недолго.

– Спасибо, – Жиль подхватил мешок с вещами, сделал несколько шагов, потом остановился. – Но как же вы? Мануэль, тебя могут заподозрить.

– Только чистому душой и твёрдому в вере Христос может вернуть истину, потерянную в первородном грехе. И коли вступил я на путь свободного философа, алчущего тайны мира, не должно мне поступать иначе, потакая греху земному.

– А я не хочу, чтобы тебя сначала использовала, а потом убила эта жадная… – девушка запнулась, стесняясь произнести ругательство.

– Спасибо.

Жиль поклонился алхимику, потом, повинуясь какому-то странному порыву, крепко обнял Николетт и скрылся в темноте.

Глава 3

Муж, в науках преуспевший,

безраздельно овладевший

высшей мудростью веков,

силой знания волшебный, —

восприми сей гимн хвалебный

от своих учеников!

Всех искусней в красноречье,

обрати свою к нам речь и

наш рассудок просвети!

Лютеция! Город чьему знаменитому университету покровительствовали сами патриархи. Столица Франции – государства, последний век начавшего понемногу соперничать даже с могущественным северным Древляньем и златоглавой Византией. Город дал о себе знать задолго до того, как показались стены. Сначала на широком тракте стало не протолкнуться от пешеходов, телег и всадников. Затем утрамбованную глину под ногами сменил камень. В одном месте даже пришлось долго обходить огромный затор – рабочие заново укладывали булыжник, перегородив из-за этого добрую половину тракта. Дальше пошли многочисленные слободы Сен-Мартен-де-Шан, откуда до самой Лютеции было уже рукой подать. Жиль постарался пройти их как можно быстрее, не глазея по сторонам. Опоздать он не боялся – до закрытия ворот ещё полдня. Но вот выглядеть деревенщиной не хотелось, к таким, по рассказам Мануэля и Пьера, и относятся свысока, и содрать норовят втридорога. Не зря же на деньги баронессы Жиль купил башмаки и новую котту, разрешённую горожанам – приталенную, хоть и простой ткани. Будет очень обидно, если все эти траты окажутся ненужными.

Вот дорога сделала очередной поворот, и, наконец, вывела к городским укреплениям. Тут Жиль не смог удержаться, чтобы не постоять, открыв рот. В обе стороны от дороги шла высоченная каменная стена, которая каждый десяток першей упиралась в каменную же башню. Причём стена была такой толстой и широкой, что по ней без труда могли разойтись два человека. Жиль заметил, как один стражник встал, выглядывая что-то внизу, а за его спиной прошёл другой – даже не пришлось подвинуться.

Долго удивляться не получилось. Толпа спешила поскорее попасть в город, тянула и давила. Пришлось подчиниться и занять очередь у ворот, где несколько вооружённых окованными железом дубинами стражников собирали входную пошлину и городские сборы. Здесь людская масса замедлялась, из человеческого кома выделялись реки телег и ручейки пешеходов, и все неторопливо текли к воротам, чтобы отдать несколько монет и расплескаться по улицам и переулкам с другой стороны городских стен.