Дорога боли (СИ)

— Наследная баронесса О’Фирн, — ответил Арн, — Дочь моего соседа, у которого Фредерик графа-сюзерена казнил за месяц до прихода к власти Фалена.

— И сколько же это баронессе лет? — спросил я, представив упитанную девицу местного образца.

— Уже в нужном возрасте, — ответил барон, — неделю назад пятнадцать исполнилось. Как раз можно жениться по нашим законам.

Услышав возраст невесты, я закашлялся, подавившись бренди.

— Ну ты и сволочь, — удалось произнести мне, отдышавшись, — Зачем под руку говорить?

— А что не так? — удивился Арн, — Нормальный возраст. Не старая. Многие и в тринацать выдают, лишь бы дочки старыми девами не стали.

— Я из мира, где секс с девушкой до восемнадцати лет — преступление. Причем, в некоторых странах — до двадцати одного года.

— Странный мир… — удивился Арн, — По лекарским показаниям даже все знают, что дети точно здоровые, если женщина рожает с пятнадчати до семнадцати лет. До восемнадцати максимум. Потом уже гарантий никаких.

— Ну, в каждом монастыре свои правила, — пожал я плечами, — Надеюсь, мне ты таких подарочков не приготовил?

— Я — нет, — ответил Арн, сделав несколько шагов в сторону, чем меня изрядно насторожил.

— А кто сделал? — спросила Инга, глядя на барона.

— О’Харк, — быстро ответил Арн, покосившись на выход с балкона, — Джастин, сын Филиуса, около недели назад ко мне приехал. С просьбой от графа Фершера. Тот хочет сосватать за тебя свою старшую дочь. Ей четырнадцать.

— О, Бездна, — вздохнул я, прикрыв лицо руками, — И почему? У всех случилось обострение?

— Просто… Дарек, это норма в нашем обществе. Знать ищет выгодную партию для остающихя без наследства дочерей. А младших сыновей все хотят пристроить в армию, внутренние войска или на флот, который сейчас ты и Фален создаёте.

— Арн, знаешь…

— Погоди, Дарек! — воскликнул барон, заметив, что я воспринял принесённые им новости не слишком радушно и доброжелательно, — Если бы ты построил свою крепость и жил на островах Асутры или в Асгарии, то тамошние конунги и кязья поступили бы так же. Это норма в нашем мире!

— И как мне избежать свадьбы с этой «красафицей-графиней»? — спросил я, — К слову, какого она роста и сколько весит?

— Ну, ростом около ста шестидесяти сантиметров, — пожал плечами Арн, а весит около восьмидесяти девяти килограмм…

— Океан целюлита, — вздохнул я.

Несмотря на мои старания привить здешним мужчинам и женщинам привычные мне стандарты красоты, местные девицы не спешили заниматься собой. Правда, среди мужчин сдвиг явно наметился, но женское население его не поддеживало.

— И как же наш Повелитель может избежать участи быть раздавленным? — спросила Инга.

Покосившись на меня, Арн ответил:

— Как минимум, объявить о помолвке с кем-то, а лучше — жениться.

— Допустим, — кивнула девушка, — А почему бы просто не послать этого графа Фершера лесом?

— Это уже проблематично, — ответил Арн, — Он имеет серьёзное влияние как в Норринге, так и в Фейнире. Граф является владельцем самого крупного треста по переработке зерновых. Собственно, его фабрики во всех странах, кроме нелюдей. К его мнению прислушиваются монархи большинства государств континента.

— Инга, — вздохнул я, — Кажется, тебе придется меня выручить.

Покосившись на меня, девушка фыркнула, но низко поклонилась:

— Как прикажете, Повелитель. Я исполню ваше желание.

Несмотря на то, что Инга уже не первый месяц скрашивает мои вечерасвоим прекрасным телом, мысле о свадьбе, дже формальной, наши головы не посещала, во всяком случае, мою. У мистиков, не только нашего кланао, но и в целом, как, впрочем, и у любых других оккультистов, на первом месте всегда стоят развитие способностей и сбор или создание новых знаний. Если это не так — плохи эти самые одаренные. Семья — это слабость и тяжелый для оккультстов. Она не только является уязвимым местом, но и отнимает время и силы. От того мистики и маги, в большинстве своем, одиноки. Исключения — семьи, в которых и мужчина, и женщина обладают даром и развиваются совместно. Однако, и в таких случаях далеко не все они заводят детей. Ведь вероятность передачи дара крайне мала. Это не мистики, что уже через пять-семь лет после приобщения смертными, фактически, не являются, а их кровь — кровь Бездны. Это заметно даже невооруженным взглядом — из наших ран течет не алая, а тёмная жидкость.