Дорога через безмолвие

И все же объективность требует сказать, что за фасадом этой кутежной вакханалии в колонии продолжалась и другая жизнь: фермеры возделывали землю, горожане строили дома, а предприниматели, сумевшие устоять перед соблазнами «золотой лихорадки», успешно вели дела. Так или иначе разгулу и беззаконию первых лет нашествия искателей легких денег понемногу стал приходить конец. Нет, запасы золота не исчерпались, просто старатели выбрали лежавшие на поверхности россыпи, и теперь драгоценный металл приходилось добывать в глубоких шахтах. Место золотоискателей-одиночек заняли сотни и тысячи рабочих, нанятых золотопромышленными компаниями, платившими твердое жалованье. Важной отраслью хозяйства становилось производство шерсти, а позднее — зерна; многие ремесленники из числа новых иммигрантов убеждались, что они в состоянии прокормить семью в городе, не отправляясь на рудники. В итоге цены постепенно стабилизировались.

К концу 50-х годов к Балларату протянули железнодорожную ветку, а связь между наиболее густонаселенными частями колонии обеспечивали дилижансы дорожной компании, организованной молодым американцем по фамилии Кобб. Вскоре дилижансы предприимчивого Кобба колесили по всей Австралии, а его курсировавшие между золотыми приисками «левиафаны», запряженные двадцатью двумя лошадьми, брали за раз до 100 пассажиров — рекордное количество для той эпохи. Короткое время спустя телеграф соединил Мельбурн с Аделаидой и Сиднеем. Быстроходные клиперы добирались из Англии до Мельбурна вокруг мыса Доброй Надежды за два месяца с небольшим; строившийся Суэцкий канал должен был значительно сократить путь, так что изоляция континента отходила в прошлое.

К 1860 году Мельбурн окончательно обрел вид солидного города. Он живописно раскинулся на берегах реки Ярры, широкие прямые улицы освещались газовыми фонарями. К описываемому периоду он уже имел университет, публичную библиотеку, здание парламента колонии, несколько коммерческих банков и муниципальных парков, засаженных привезенными заморскими деревьями. В Королевском оперном театре на 4000 мест ложа на спектакль с участием примадонны, певицы Катерины Хэйс, стоила 12 гиней; полдюжины драматических театров ставили Шекспира, Шеридана и водевили — грандиозные перемены по сравнению с недавними временами, когда театр служил придатком питейного заведения, куда ни одна уважающая себя женщина не ступила бы ногой. В Креморнском парке, разбитом по образцу лондонских, имелись свой театр, галерея восковых фигур, танцзал и зверинец; там же в парке можно было послушать духовой оркестр, развлечься полетом на воздушном шаре и полюбоваться фейерверком. Огромной популярностью пользовались скачки, особенно розыгрыш Мельбурнского кубка. А в дни решающих соревнований по крикету парламент переносил свои заседания на вечер.

В моду вошли европейские танцы — кадриль, полька, вальс; тысячи гостей съезжались на субботние балы в только что построенный Выставочный павильон. По большей части это были состоятельные горожане в собственных экипажах — дамы в кринолинах, мужчины с распушенными бакенбардами, в цилиндрах. Днем, судя по рассказам, а также прелестным рисункам и акварелям тех лет, по оживленным центральным улицам катили кареты, двуколки и омнибусы; железнодорожная ветка вела к станции Килда, где отдыхающих ждали гостиницы и морские купальни (раздельно для мужчин и женщин). В фешенебельных пригородах выросли огромные викторианские особняки и кокетливые виллы с висячими садами и обращенными к реке бельведерами. В богатых домах жили на широкую ногу. Содержать трех служанок-ирландок, повара, кучера и садовника считалось обычным делом; столовое серебро, мебель и портьеры доставляли из Европы (местный колорит обеспечивали коврики из шкур кенгуру и разноцветные веера из перьев лирохвостов); обильная викторианская кухня дополнялась изысканными австралийскими блюдами, среди которых особо ценился жареный черный лебедь в винном соусе. Излюбленным развлечением сделались пикники, именовавшиеся «лесными вылазками»; в жаркий летний день «чистая публика» отправлялась на лодках вверх по Ярре полюбоваться на диковинных птиц и кенгуру-валлаби, выпить шампанского и обсудить местные новости.

Скваттеры в буше тоже жили безбедно — в комфортабельных усадьбах с широкими верандами, москитными сетками в спальнях и даже ванными с горячей водой. Изобилие пищи приводило к настоящему обжорству: обычный завтрак состоял из куриного яйца… впридачу к бифштексу в полкило весом. Англичанин Энтони Троллоп, приехавший навестить своего сына, так описывает социальный статус австралийских скваттеров: