Дорога домой

– Али, перестань. Дидьер, проходи, у тебя какие-то вопросы по этому вашему делу об убийстве? Хочешь, по старой дружбе подниму вам дух жертвы, и он назовет своего убийцу? – я игнорировала убийственные взгляды Али. В конце концов, я не его собственность, чтобы он решал за меня, с кем мне разговаривать.

– Нет, я по другому вопросу, – нахмурился Дидьер. – Я вообще-то хотел поговорить с тобой наедине…

– У моей жены нет от меня секретов, – опередил меня с ответом Али. Он уже давно представляет меня всем женой, а я не возражаю. Вампир глянул на меня, до последнего сомневаясь, не начну ли я утверждать обратное.

– Марта? – Дидьер был более тактичен, его мое решение все же интересовало. Или просто не хотел говорить в присутствии Али.

– Спрашивай, Дидьер, – кивнула ему головой. Инквизитор волновался, что-то очень серьезное не давало ему покоя.

– Это по поводу Мартина, – неуверенно начал он.

– Что тебе надо от моего сына?! – не сдержался Али, вскакивая с дивана, куда до этого демонстративно сел рядом со мной.

– Я как раз об этом и хотел поговорить. Марта, кто отец мальчика? – выдохнул вопрос инквизитор и с какой-то надеждой уставился на меня. Растерялась, вроде бы простой вопрос, но точного ответа на него, я не знала.

– Мартин мой сын. Если это все вопросы, то проваливай из нашего дома, – психовал Али.

– Я хочу, чтобы ответила Марта, – упрямо произнес Дидьер.

– Мартин сын Али, – смогла взять себя в руки и спокойно ответить мужчине. Я ведь понимала к чему этот вопрос. Он решил, что мальчик его сын.

– Я тебе не верю, – тихо сказал инквизитор, поджав губы и прожигая меня взглядом фанатика. Он уже все для себя придумал, расставил по полочкам и поверил в свой вымысел.

– Это правда, Дидьер, – мне было его жаль. Он всю жизнь положил на борьбу с тьмой, он отказался от личного счастья ради долга, а тут как лучик света – сын. И я отбираю у него надежду, растаптываю ему душу.

– Нет. Если бы Мартин был его сыном, он был бы таким же черным, – теперь уже Дидьер вскочил на ноги. Его кулаки сжимались, глаза лихорадочно блестели. – Я хорошо помню нашу последнюю встречу и твои слова, что ты никогда не заставишь выбирать меня между долгом и честью. Я тогда не понял, к чему это было сказано. А сейчас понимаю, ты была беременна от меня и скрыла, ушла к нему, чтобы мой ребенок его называл отцом. Я ведь только с тобой терял над собой контроль, только с тобой забывал о том, что с подросткового возраста вбивают будущим инквизиторам. Марта, как ты могла со мной так поступить?

– Дидьер, ты не прав. Я не обманывала тебя, – встала, дотронулась до плеча Дидьера, остановила его метания. Мужчина смотрел на меня с тоской и надеждой, а мне хотелось его обнять и утешить, как друга, как человека, который запутался в себе. – Мартин сын Али, а почему он родился таким светленьким, я не знаю. Сама думала, что он потемнеет с годами, но нет.

– Хватит перед ним распинаться, – подскочил к нам Али и сгреб меня в охапку. – Тебе ответили, так и иди своей дорогой. Или, может, тебе напомнить, что ты сам отказался от Марты?! Как же, служение свету – это так важно.

– Марта, как ты можешь быть уверенной, что Мартин сын Али? Ведь в этом так легко ошибиться, особенно если… – Дидьер не договорил, но я и так поняла, к чему он клонит. Думает, что я спала одновременно и с ним, и с Али.

– Хватит! Мартин мой и только мой! – взбесился вампир, хватая Дидьера за грудки. – Ты понял, инквизитор? Если увижу рядом с МОИМ сыном – убью! И не смотри на Марту, она вообще ему не мать.

– Отпусти Дидьера, – тихо сказала я. В сердце образовалась пустота, да, я не рожала Мартина, но разве это делает матерью? Разве того, что я люблю мальчика, как собственного ребенка, мало? – Али не врет. Мать Мартина умерла при родах, Али пришел с ним ко мне.

– Я так и знал! – раздался высокий голос ребенка, заставивший нас троих вздрогнуть. Я резко обернулась и увидела Мартина со слезами на глазах. – Ты никогда меня не любила, всегда все запрещала…

Мартин всхлипнул и убежал. Али бросился за ним вдогонку, бросив мне напоследок:

– Это ты во всем виновата!

– Наверное, он прав, – прошептала я, борясь со слезами.

Обидно и больно осознавать, что все старания и жертвы были напрасны. Мартина я не винила, он всего лишь ребенок, который запутался, у которого разом рухнул привычный мир. Он сказал, не подумав, первое, что пришло в голову, ему хотелось сделать мне так же больно, как было ему в тот миг. Но Али, от него я такого не ожидала. Можно сколько угодно его оправдывать, жалеть, пытаться понять, но я больше не хочу этого делать. Я устала быть сильной, мудрой, понимающей. Я хочу, чтобы мне доверяли, поддерживали, советовались. Понимаю, что второго Бастиана мне не найти. Зачем же я продолжаю играть в семью? Зачем мучаю себя и Али надеждой? Неужели еще не осознала, что будущего у нас нет?

– Марта, ты ни в чем не виновата, не слушай его, – пальцы Дидьера стерли сорвавшуюся с ресниц слезинку. – Ты самая замечательная женщина из всех, которых я встречал в своей жизни. Если бы я мог повернуть время вспять, мой выбор был бы другим.