Дорога домой

Стало душно, хотя ветер отчаянно бил в лицо. Михаил возненавидел свою слабость. Все вернулось. Он вспомнил, как целился в пса, но не мог нажать на спуск, и собака чуть не убила Федора… Вспомнил трупы на Элеваторе… Как его избивали, а он боялся дать отпор…

– Впереди Ферма! Гони!

«УАЗ» поехал быстрее, словно ужаленный.

После поворота все бойцы замерли. Открылась огромная постройка, чудом пережившая века. Наводненная всякой живностью, которая, в принципе, не могла ужиться в одной точке. Но это Зона, тут все было не так. Лисы и волки здесь буквально лобызались друг с другом; зайцы, ничуть не боясь хищников, бегали по крышам; псы лаяли у остовов молоковозов, а лошади спокойно паслись за забором, покусывая сухой ковыль. Но самое жуткое было в том, что животные никак не реагировали на несущийся мимо внедорожник.

Когда кошмарное место осталось позади, Михаил решился. Разогнул усики гранаты. Рука резко дернулась. Приятно щелкнуло. Михаил бросил рюкзак двум снайперам в масках, а те и не успели ничего понять, как сам Миша спрыгнул за борт и покатился по обочине, вздымая песок. Джип ехал со скоростью около пятидесяти километров в час, и как Мельников не разбился – загадка. Чудо.

Вспышка и грохот взрыва – все произошло за считаные секунды.

Осколок вонзился в затылок Сергея – «УАЗ» вильнул и, врезавшись в столб, остановился. Пошел дым.

С трудом понимая, что совершил, Мельников поднялся и отряхнулся от пыли.

Пассажирская дверь грузовика открылась, и оттуда на обожженный асфальт выпал лейтенант Жигулин. Живой, хотя и заметно контуженный.

Все полезные вещи сгорели в походной сумке, о чем Михаил горько пожалел, – колено прострелило острой болью, сейчас бы не помешало обезболивающее.

Егор полз к валяющейся на бетонке снайперской винтовке. Несмотря на звон в ушах и нечеткость зрения, Рохля вовремя разгадал его намерения и поспешил их пресечь.

Выхватил нож.

– Ах ты… сука… – Лейтенант потянулся к оружию, но парень зарядил ему с ноги в нос. – Не… сука… убью…

– Вы бы все равно пустили меня в расход, даже если бы я помог! – завопил Михаил, ударив бойца еще раз. В сторону полетели кровавые слюни. – Я верил вам, черт возьми! Мы с Лисом спасли вас, он лично вытащил тебя на себе, ублюдок! Так ты отплатил ему? Бросив в клетку? Решив убить и его, и меня? Всех! Я все слышал, я не глухой, падла!

– Лиса… не тебя… это его… его… в расход… все равно… смерть… А ты… мог уйти… Но… теперь… покойник…

– Будь ты проклят за то, что заставил меня сделать это! – в ярости заревел Михаил, раз за разом вгоняя острие ножа в горло лейтенанта. – Это все вы! Все вы! Вы, суки, а не я! Вы, а не я! Твои люди! Вы, а не я! – Ладонь, рукоятка и сталь ножа выглядели так, словно их окунули в красную краску. – Это все вы! Вы, а не я!

Когда Жигулин умер, Михаил обмяк и свалился рядом. Нож выпал из его рук. Осознание того, что он натворил, накрыло парня с головой. Мельников понял, что чудовищно устал. В висках гулким набатом застучал молот.

Запахло кровью.

Неподалеку залаяли псы.

День удался.

Глава 12 За грехи наши

Михаил привалился к рыжему боку сгнивших «Жигулей», вытянул вперед окровавленные дрожащие ладони. Кровь виднелась повсюду: на руках, под ногтями, на одежде. И скорее всего, она была и на лице.

Парень осмотрелся и взял из пачки, найденной в кармане убитого Егора, одну сигарету. Зажал в зубах, едва не перекусив фильтр, чиркнул зажигалкой. Искра воспламенила газ, и Миша с наслаждением затянулся. Закашлялся, но через силу сделал вторую затяжку, за ней – третью. И так, пока не докурил до конца, пока горячий просмоленный фильтр не обжег губы.

Рохля шикнул и выплюнул бычок, но сразу же полез за второй сигаретой. Табак помогал успокоиться. Дым дурманил и расслаблял.

Взял красный и липкий нож. Покрутил его. Задумался. События прошлого закрутились в сознании, как на кассете в старом видеопроигрывателе.

Вспышка! Джип врезается в дерево! Горячий воздух обволакивает, вытесняет кислород. В эту же секунду лейтенант выпадает из машины на асфальт. Михаил настигает военного. Летеха смотрит на него глазами, полными ужаса. Но убийца беспощаден! Нож быстро вспарывает глотку.

Мельников в сердцах сплюнул и выкинул нож. Тот воткнулся лезвием в грунт где-то там, далеко. Вытянул из ботинка заточку, подаренную Андрейченко, и так же выкинул.

Иностранный пистолет валялся в стороне. Михаил подобрал. Выщелкнул магазин и осмотрел. Полный. Магазин закинул в карман. Пистолет приятно лежал в ладони, как влитой. Вернул «Глок» в кобуру и застегнул клапан. Разряженный пистолет нужен был для того, чтобы сыграть по правилам генерала и спасти Лиса.

Контейнер с артефактом болтался на поясном ремне.

Поразмыслив над каждым своим будущим словом, Михаил поднес рацию ко рту и нажал на тангенту. Это была рация Егора. Рохля забрал ее, как и сигареты. Мертвецу вещи ни к чему.

– Андрейченко, ответь. – В ответ – помехи. – Андрейченко, ответь, е-мое!

– Да? – Голос генерала искажался, проходя через динамик. – Егор, это ты? Все прошло успешно?

– Нет. Это Михаил. Егор мертв.

– Что? Ты… ты его прикончил?