Дорога домой

– Твое согласие не изменит ничего, но твои действия могут изменить все. Свяжись с Андрейченко и попроси его отрядить десятка два молодчиков, что готовы прикрыть спины. Желательно, чтобы ты знал каждого из них лично и был готов поручиться за них. Сам понимаешь, сюрпризы нам не нужны. От «Удара» я давненько ушел, знакомых осталось не так уж и много, так что помочь тебе в подборе людей не смогу. А кто остался? Могли и измениться за прошедшее время.

– Поговорю с генералом. Но, брат, сам понимаешь, что для этого понадобится.

– Деньги – не проблема.

– Сейчас их лопатой грести можно? – Сема повторно наполнил стаканы. – Ну да, на войне ведь крутятся огромные бабки. Нам ли не знать? К слову, о войне. Два дня назад наши парни атаковали анархистов. Попытались отбить у них базу. Уж очень заманчивое расположение у этой базы. Да и сама она неплохая. Как-никак, бывшая военная часть. Так вот, анархисты отбились, но потери понесли колоссальные. Наши разведчики видели, как они выволакивали трупы за ворота и сжигали. Штабелями, черт возьми. Так что, Саш, еще три-четыре атаки – и неприступный бастион этих ушлепков падет. А уж покончив с ними, мы наконец-то сможем разгуляться и, не боясь сопротивления, расширить сферу влияния. Границы нашей территории станут больше. Мы подчиним себе малочисленные отряды искателей, будем контролировать все, что происходит в Зоне, и получать с этого хорошие дивиденды.

– Чудно. Рад, что…

Тишину вечерних сумерек разорвал стрекот коротких очередей. Следом раздались выстрелы из дробовика.

– Какого?.. – Малинин уронил стакан. – Ты слышал?

– Слышал, слышал. – Сема потянулся к кобуре.

Неожиданно загромыхало.

– Что за черт?!

Телохранитель упал со стула и вжался в пол, закрыв голову руками.

– Ложись!

Зазвенело рассыпающееся оконное стекло.

– Твою мать!

Люстра брызнула осколками.

– Голову! Голову закрой, мля!

Со звоном взорвались стаканы и бутылка дорогого виски.

Пули в дуршлаг дырявили стены, оконные рамы и дверные косяки. Секция за спиной торговца, та самая, где он хранил свою шахматную доску, стала разваливаться. Дверцу сорвало, и она приземлилась краем в паре сантиметров от виска Малинина.

– Сука!

– Лежи! Лежи! Не высовывайся!

Поток очередей не иссякал.

* * *

Скай приложилась к фляге. Отпила немного и протянула Михаилу. Тот поблагодарил девушку, но отказался, сославшись на то, что воду необходимо беречь. С едой был тоже бардак: хлебцы – одна пачка, тушенка – две банки, лапша быстрого приготовления – на три пластиковые тарелки. Но лапшу можно было сразу вычеркивать: ее нечем было заливать, а жрать всухомятку – непрактично.

Мельников намучился с костром, но все же распалил его. Огонь разгорался неохотно, лениво облизывая сырые палки.

Радовало, что хотя бы снег растаял. Так же внезапно, как и выпал. Зона продолжала чудить.

– Подогреть воду? Чай заварим. Один хрен, мало ее осталось.

– Я чай не пью, – отреагировала Скай.

– Ты, вообще, делаешь хоть что-нибудь, что делают нормальные люди? – Михаил кинул в костер еще одну ветку. – Не пьешь, не куришь, не чаевничаешь. Еще чего?

– А еще я боюсь змей и пауков. С алкоголем и сигаретами сам не догонишь? – Девушка разорвала упаковку с хлебцами. – Я не настолько тупая, чтобы убивать саму себя, да еще и деньги за это отдавать.

– Угу. А здесь ты, дорогая, себя не гробишь? В Зоне, я говорю. Экология хорошая, да? Машины практически не ездят, выхлопными газами небо не засрано. Так, что ли? Вместо колдобин на дороге – здесь аномалии. Не споткнешься, каблучок не сломаешь. Сразу головы лишишься.

– А ты юморист. В какое телешоу на кастинг ходил?

– Не, не ходил.

– Лучше замолчи. На, ешь. – Скай поделилась с напарником хлебцами. – Немного, но на то, чтобы не свалиться замертво, хватит.

– Спасибо.

– Я тут думаю о том, как мы поступили. – Девушка вздохнула. – С анархистами.

– У нас не было выбора.

– Выбор есть всегда.

– Нет, – ответил Михаил, подивившись глупости взрослой девицы. – Ты умеешь сражаться? Убивала кого-нибудь?

– Я никого и никогда не убивала.

– Вот! Вот, дорогуша. И как ты собралась защищать своих братьев-сталкеров?

– Палец бы не дрогнул!

– У-у-у, да-да, – поддел Мельников. – Все так говорят, а потом морозятся в последнюю секунду. И дохнут. Сам переживал подобное. Пересилить себя гораздо труднее, чем чесать языком об этом.

– Наверное, я бы просто чувствовала себя легче…

– Легче-легче. Ты бы ни о чем не думала. Валяясь убитой.