Дорога домой

Михаил не забыл, как любил эту машину в детстве. Ты что, роскошь, «Жигули»! Лучше – только «Волга».

Воспоминания нахлынули мощным потоком.

Он, Миша, семилетний мальчишка, сидит на водительском сиденье и делает вид, что крутит руль. Сосед – под машиной, что-то с днищем химичит. Вылезает оттуда весь чумазый, наклоняется над двигателем:

– Что, Мишка, как разбогатею да «Волгу» возьму, подарю тебе этот аппарат?

– Рано ему еще машину иметь, – вмешалась бабушка, гулявшая неподалеку от автомобиля.

– Так, баба Люда, когда подрастет.

Но Миша не дождался подарка. Катастрофа отняла у него «копейку», а у соседа – мечту о покупке «Волги». Мужчина умер спустя месяц после эвакуации, как и многие другие.

– Дядя Сережа, ты же мне обещал. – Михаил задрал голову к серому небу. – Она моя, да?

Открыл водительскую дверь и сел за руль. Ключи хранились в козырьке. Сергей никогда не забирал их, ведь никому не приходила мысль влезть в машину и что-то украсть, а уж тем более угнать это бежевое чудо советского автомобилестроения. Мельников отметил, что сиденья удобные, что было нетипично для того времени. В папином «Москвиче» сидеть было не комфортно. Миша откинулся на спинку и закрыл глаза. Из-под сомкнутых век побежали слезы. От осознания того, сколько судеб, сколько стремлений, сколько желаний погребла под собой самая страшная ядерная катастрофа в истории человечества.

– Я бы тоже хотел вернуться домой.

Искатель дернулся. Рядом с ним, на пассажирском кресле, закинув ноги на торпеду, сидел его старый напарник…

…Лис…

Рыжий покойник криво усмехнулся.

На его бледной коже копошились черви.

Михаил прижался к двери и расстегнул кобуру.

– Не переживай, друг! Я пришел для того, чтобы предостеречь тебя от неправильных действий, – произнес мертвец.

– Что?! О чем ты? Как ты?! Ты же умер!

– Моя мать… Она умерла, Миша. По моей вине. Я не хотел, чтобы это произошло, но кому какое дело до того, чего мы хотим. – Лис потянулся за сигаретами в карман легкой клетчатой рубашки.

Непрактичная одежда для Зоны.

– Я тронулся умом? – пролепетал парень.

– Это была досадная случайность. – Лис спокойно продолжил рассказывать свою историю, проигнорировав вопрос бывшего напарника. – Я довел ее. Пошел сюда не для того, чтобы озолотиться, а чтоб исправить ошибку. Снова и снова я шел к центру Зоны. Снова и снова возвращался, всегда что-то мешало. Чего я только не перепробовал, сколько раз пытался дойти, но все тщетно. Один раз получилось найти то чудесное место. И я пожелал, Миша. Пожелал исправить ошибку. Это не бесплатно. Но я был готов расстаться со всем, заплатить своей жизнью. Но все бессмысленно, Миша. Все бессмысленно. Каждый раз я смотрел на то, как это случалось с моей матерью. Снова и снова. Как будто сотый раз мне включили фильм про Чапаева, и я жду, что герой войны выплывет. Нет. Этому не помешать. Прошлое не изменить. Моя мать засыпает, но не просыпается. И я вновь иду в поход к центру Зоны. Это все. Конец. Капкан, у которого нет затвора, чтобы вырваться. Мне снилось это каждую ночь. Каждую. Когда погибли мои друзья в Карьере, я попытался еще раз. И еще… Но ничего не менялось. – Лис прервал свой сбивчивый рассказ и отвлекся на сигарету. – Ребята все равно гибнут. Моя мать все равно не просыпается. У тебя еще есть возможность сорваться с крючка, Миша. Девочке нужен отец. Вернись, Миша, вернись, пока еще не поздно!

В салоне остался лишь удушливый сигаретный дым, а мертвого друга и след простыл.

– Это не одно и то же, брат. Не одно и то же. Я не вернусь, – прошептал потрясенный Мельников.

* * *

Квартира была не заперта. Замок давно вскрыли, выломав его самым варварским способом. Остатки ржавых железок и дверной щепы валялись на занесенном песком коврике. Миша поднял его, стряхнул мусор. Песчинки зашелестели, катясь по ступеням, зазвенели железяки. Бабушка не любила, когда коврик был грязным.

– Здравствуй, бабушка, я пришел.

Михаил расшнуровал берцы, поставил их в угол, куда ставил свою обувь двадцать с лишним лет назад. Снял куртку и повесил на дряхлый крючок. Крючок выдержал, не отвалился.

– Заваривай чай! – крикнул парень детским голоском.

Тогда крикнул.

Сейчас же хриплым, выжженным Зоной.

– Извини, что задержался. Гулял долго. Загулялся, я бы даже сказал.