Дорога домой

Сможет ли она за двадцатилетие забвения понять все и изменить свой внутренний мир не знаю. Но даже если и нет, то, по крайней мере, оградим от ее влияния молодое поколение на срок, необходимый для того, чтобы былые уважение и страх перед ней стерлись в памяти нового поколения. А к тому времени, когда она сможет выйти из дома, мало кто из молодых да резвых будет помнить о былом ее влиянии в клане и лебезить не будет.

Домой добрались поздней ночью. И уставшие, разбрелись по комнатам. Ну, в смысле Ди пошел в свою комнату, а Дер, соблюдая конспирацию, добирался до моей комнаты мелкими перебежками, после того как услышал похрапывание кузена. Впрочем, конспирация вся полетела к темшарзу на следующее же утро, зря мучились только.

Утро началось с яростных ударов в дверь и злобного шипения Афера. Ди вещал на весь дом о том, что если я не открою через минуту дверь — он ее мне сам вынесет. Афер возмущался уже в голос о том, что если будут портить вверенное ему имущество — он всех вредителей изведет под корень как паразитов.

Дер, проснувшийся со мной и не решивший спросонья, что кто-то покушается на ЕГО почти беременное сокровище (приятно, когда о тебе так думают) медленно, но верно обрастал жесткой шерстью, мышцы увеличивались и бугрились, а руки, подхватив меня с кровати, вместе со своим хозяином пытались найти место поукромнее куда можно запрятать свою драгоценность на время разборок с еще недавно казавшимся адекватным родственником.

В общем, утро удалось. Уж лучше бы я, как и раньше, просыпалась под радостные завывание молочницы по утрам, честное слово.

Через пять минут, я, переминаясь с ноги на ногу, выглядывая из щелочки раритетного деревянного, нет не шкафа, шкаф уже пройденный этап, сундука, наблюдала за переговорами. Ди, смерчем ворвавшийся в комнату стоило Деру открыть двери, обвел все хитроватым взглядом и ласково пропел: «Тахочка, милая, выползай». Дер метнулся к сундуку, закрыв его грудью, и зарычал.

Ну что за дети-то? Как бы Ди предупредить, что шутки его сейчас не слишком уместны. У Дера уже как у почти папаши включился режим защиты, а тхае в таком состоянии не слишком адекватны и могут любую нелепость воспринимать как прямую угрозу его паре и будущему потомству.

Вот так и пришлось, сидя в сундуке и поглаживая пальчиком, пытаясь успокоить, через щелку из-под крышки (сундук таки был огромным, а Дер его еще и поставил торцом, прежде чем запихнуть туда меня), во всех смыслах волосатую спину тхае, ровным голосом объясняла Ди, что он своим поступком спровоцировал и чем ему это может грозить. Честно слово, лучше бы я думала, чем мои откровения будут грозить мне.

* * *

Сидим. Молчим. Я — потому что зла на обоих: на одного за глупую выходку, на второго за излишнее самоуправство. Дер еще не отошел от двойной трансформации и утра, начавшегося не так, как он планировал (по-моему, последнее его даже больше огорчило, чем первое). Ди же просто опасался издать хоть звук и только глазками посверкивал в мою сторону, давая понять, что о потенциальном потомстве он помнит и о методах его создания тоже, так что легкой жизни в дальнейшем мне ждать не приходится.

Один Афер не сидит, ибо нечем, и не молчит, а сыплет не слишком лестные эпитеты — кузену о его уме и тхае — о его характере. Одна я «бедная-несчастная» терплю по вине двух олухов всяческие лишения.

Вот, хоть кому-то меня жалко.

Результат посиделок был мм закономерным.

Дер был вынужден переехать-таки опять в свою комнату, а чтобы у тхае не возникало соблазна — Ди переехал в его комнату тоже. Хи-хи, вы бы слышали, что сначала Дер говорил по этому поводу, а потом как высказывался Афер, когда его заставили непонятно каким образом всунуть туда походную кровать. Потому что ни один из двоих мужчин не захотел спать на полу и уж тем более вместе, на одной кровати, хоть та и была размером с испытательный полигон.

Наблюдая за процессом втискивания еще одного спального места в комнату Афером, кузен нудил на ухо о неприличии ситуации, нескромности поведения и необходимости в срочном объявлении о дате предстоящей свадьбы. Голова моя уже пухла от всех его: «надо», «необходимо» и «важно».

В общем, утро «удалось», да. Хорошее такое, дурдомистое, вызывающее только одно желание — сбежать куда-нибудь или на крайний случай постучаться головой об стену ну, или кое-кого об эту же стену приложить и, как говорится, концы в воду.

Сами понимаете, когда мы прибыли на Храмовую площадь, настроение у меня было не радужное.

Асора и Ишма стояли посреди большого круга, по краям которого стояли хаврийцы. Крика, ругательств этого всего не было. Да и не видел никто смысла в том чтобы разжечь в своей душе огонь злобы на виновных. Только Вышний может решить дальнейшую судьбу виновных.

Тишина стояла оглушающая. Если закрыть глаза, то и не скажешь, что тебя окружают сотни живых существ. А мне, как бы ни хотелось закрывать глаза нельзя, многие примут это за проявление слабости, а уж этого я себе позволить не могла.