Дорога домой (сборник)

Прошло десять лет. В третьей декаде мая мне выдалась командировка во Францию. В течении рабочей недели все дела были сделаны и в воскресенье, убивая время перед выездом в аэропорт, я прогуливался по центру Парижа. Просто ходил и смотрел на витрины магазинов, изредка заглядывая в сувенирные лавки. Было жарко, плотная толпа обтекала меня, я снял с себя куртку и держал её в руке. Я посмотрел на часы – пора возвращаться в отель. Поворачивая за угол, к отелю, я почувствовал толчок в спину, споткнулся, и чуть было не упал.

– Пардон, месье! – услышал я за спиной, и обернулся. Передо мной стояли, тяжело дыша и виновато улыбаясь, парень с девушкой на роликовых коньках. Девушка была необычайно красива. Она протягивала мне мою куртку, которую я, очевидно, только что обронил. – Миль пардон, месье!

Я залюбовался ею. От злости не осталось и следа, я уже улыбался во весь рот, бормоча что то в ответ на смеси русского и английского и принимая куртку из её рук. Они дружно закивали головами и умчались вниз по улице, через секунду я их уже не видел. Только подходя к своему отелю я ощутил холодок в груди – что то было не так. Я ощупал куртку – бумажника не было!

– Вот, чёрт! – подумал я, всё – таки это произошло! Через десять лет, но произошло! Хорошо ещё, что паспорт и билет я оставил в отеле в сейфе.

Отпуск

Николаю Сивачёву, наконец-то, дали отпуск, причём дали неожиданно. По графику он должен был уходить в отпуск ещё в апреле, заявление написал заранее, а начальство всё откладывало, ссылаясь на производственную необходимость. И вот дали. К тому же и премия квартальная подоспела, и даже материальную помощь выделили. Радости Сивачёва не было предела. Получив в кассе всю эту огромную сумму, он отложил отпускные в паспорт, спрятав его надежно во внутренний карман пиджака, убрал двадцатку под стельку ботинка, как говорится, в заначку, а остальные решил пустить на пропой. В обеденный перерыв он сбегал в «угловой» гастроном, набрал там выпивки и закуски на всю бригаду и сдал сумки в камеру хранения, на территорию завода проносить поостерегся.

Остаток рабочего дня прошёл в радостном ожидании праздника. Вся бригада уже знала о предстоящем мероприятии и пребывала в приятном возбуждении. Сивачёв даже успел забежать в кабинет к начальнику и, спросив разрешения, позвонил жене, поделился своей радостью: вот, мол, он, долгожданный отпуск… Дали всё-таки! Пообещал к семи быть дома, правда, оговорился, что с бригадой отметит, но недолго и по чуть-чуть.

Сразу по окончании смены вся бригада дружной гурьбой, галдя и подталкивая друг друга, вывалилась из раздевалки, миновала проходную и, схватив в камере хранения заветные сумки, вышла за территорию завода, на волю. Направлялись они к давным-давно облюбованному месту между железнодорожной насыпью и старым, полуразрушенным пакгаузом, именуемом в заводской среде «Ресторан Канава». Быстро разлили водку в заранее приготовленные стаканы, жадно и с удовольствием выпили, закусили, ломая руками, за неимением ножа, хлеб, одесскую колбасу и плавленые сырки. Повторили, перекурили, а потом ещё и ещё…

Сивачёв не помнил, как закончилось это пьяное веселье, как его привезли домой уже за полночь, как поставили перед дверью и позвонили в квартиру. Он не помнил, как ввалился в прихожую и упал, как пытался встать на ноги и что – то объяснить разъярённой жене, как швырнул ей в лицо паспорт с вложенными туда отпускными деньгами, как на четвереньках выкатился из своей квартиры и полетел по лестнице вниз.

Очнулся он на рассвете от утренней прохлады и с удивлением обнаружил, что лежит на скамейке в незнакомом ему дворе, а под головой у него аккуратно сложенный собственный пиджак. Он встал, поёживаясь, размял затёкшие ноги и руки, осмотрелся. Не-е-т, этот двор был ему незнаком, это точно. Во рту пересохло, страшно хотелось пить, голова болела и кружилась. Сивачёв пошарил в карманах своего пиджака, нащупал там пачку сигарет, спички, и закурил. Постоял, придерживаясь за спинку скамейки, сделал несколько жадных затяжек и с отвращением выбросил сигарету подальше в кусты. Затем, собравшись с силами, ещё раз осмотрелся по сторонам и направился нетвёрдой походкой к выходу из двора. В то время, как он проходил мимо старой, ещё довоенной пятиэтажки, его окликнули:

– Эй, мужик, закурить не найдётся?! А то у нас курево закончилось, а купить сейчас негде, рано ещё…

Сивачёв остановился – из открытого настежь окна первого этажа на него смотрел, пьяно и добродушно улыбаясь, всклоченный мужичок примерно его возраста, лет сорока. Сивачёв взглянул на часы, они показывали пять утра. Солнце уже всходило, начинался новый июньский день – первый день его отпуска.

– Закуривай, – предложил он, вынимая из кармана пачку сигарет, – А у тебя водички не найдётся? А то пить очень хочется, сушняк прямо одолел!

– Так ты заходи, сейчас я тебе дверь открою, – радостно ответил мужичок.

– Третья квартира. И он исчез из окна, побежав открывать дверь.