Дорога дорог

Я вспомнил, как родитель, привыкший выполнять все капризы своей любимой дочки, видимо, на какое-то время смирился с ее выбором и начал усиленно предлагать мне деньги на развитие бизнеса. Для Нату-ли я вообще превратился в некую навязчивую идею. Похоже, она изо всех сил пыталась женить меня на себе только из-за того, что я был единственным, кто отказывался делать все, что ей взбредет в голову. Поскольку повлиять на меня у нее не выходило, она все свое влияние направила в сторону папы, так что довольно скоро он предложил войти в мой бизнес, причем назвал такую сумму, что я поначалу даже растерялся. Одним словом, мне стоило большого труда отвертеться от этого предложения. После моего отказа папа от меня отстал, видимо, составив о потенциальном зяте окончательное мнение как о человеке никчемном, бесполезном и глупом, совершенно не достойном его дочери, которой по неизвестной причине пришла в голову фантазия заполучить этот бессмысленный трофей.

Месяца полтора назад мы расстались (к большой радости папы). Этому предшествовали какие-то разборки и скандалы, которые Ната устраивала чуть ли не каждый день. Но наконец она съехала, и я вздохнул спокойно. Видимо, рано. Судя по всему, она все же не оставила своей затеи окольцевать меня.

«Ничего у тебя не получится, малышка, – мстительно подумал я. – Жить с тобой и твоим замечательным папашкой я абсолютно не готов… Хотя… если забеременеет, то, пожалуй, и правда придется жениться… А вдруг она уже беременна от какого-нибудь хмыря?.. Хоть от банкира того очкастого? Ну, тогда тем более у нее ничего не выйдет. В конце концов, есть генетическая экспертиза, официальные пути, судебные процедуры…»

Когда я проснулся, было уже часов десять. Наскоро выпив чаю и съев бутерброд с сыром, я запрыгнул в брюки и рубашку, после чего выскочил из квартиры. Натуся даже не проснулась. Богема! Раньше двенадцати не встаем. Хорошо все-таки, когда папаша полностью содержит. Можно ни черта целыми днями не делать. И лишь для видимости то танцами заняться, то живописью, то йогой, то горшки какие-нибудь чудовищные начать лепить из глины… И всем говорить, что вот-вот организуешь бизнес, или откроешь выставку своих работ. Сколько помню, с Натулей именно так все всегда и обстояло. По крайней мере, те два года, которые я был с нею знаком. «Ну, нечего безделью завидовать, – одернул я себя. – Волка ноги кормят».

Минут на двадцать я забежал в контору – дать задания персоналу на день и подписать необходимые бумаги. А к двенадцати помчался на Сретенку, где меня должен был ждать египтолог.

Пришли мы практически одновременно и, пожав друг другу руки, уселись за столик.

Собеседник мой довольно долгое время молчал и словно собирался с мыслями. Потом вынул из портфеля папирус, завернутый в большой лист желтоватой бумаги, и пододвинул ко мне. Рядом он положил лист бумаги с распечатанным на нем текстом.

– Думаю, будет лучше, если вы вначале это прочтете.

Несколько удивленный, я взял листок и принялся читать.

Текст был довольно трудным, поскольку изобиловал длинными предложениями и всевозможными специфическими терминами. Из него я понял всего три вещи: 1. Папирус безусловно является подлинным, 2. Приблизительная датировка от I до V века нашей эры, 3. Судя по содержанию, текст является одним из источников знаменитой «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста, поскольку частично воспроизводит цитаты из известной в настоящее время версии.

Видя, что я не до конца понимаю прочитанное, египтолог спросил:

– Вы вообще знаете, что такое «Изумрудная скрижаль» и кто такой Гермес Трисмегист?

– Ну да, что-то такое слышал, – ответил я неопределенно.