Дорога Гермионы

-- Ку-ку-ку, половины, возможно, и хватит для ловушки на запечатывающие команды шиноби, - задумчиво отозвался Орочимару. - А может быть, и не хватит.

Орочимару не знал, способна ли статуя поглотить воскрешенных Эдо Тенсей и получить бесконечную чакру, но знал, что скоро узнает. Конан явно пошла в последнюю атаку, когда шиноби ставит на кон все, жизнь и чакру, и без умения ходить в такие атаки не бывает сильных шиноби.

Но все равно Орочимару считал такие атаки глупостью.

Сакон, в двухголовой трансформе, тоже обожженный и проткнутый, изодранный, с отломанным рогом и огромным синяком в пол-лица на одной из голов, замедленно и вяло осматривал тела Десятки.

-- Эти двое еще дышат, их еще можно спасти, - сказал он, склоняясь над наименее изуродованными, всего лишь разорванными напополам телами измененных. - Если влить в них крови и чакры Карин.

-- Карин, - усмехнулся Орочимару, удерживая Шинра Тенсей. - Даже не думай их лечить, ты нужна мне в полной силе и возможностях.

-- Хай, Орочимару-сама, - слабым голосом отозвалась Карин.

Она промолчала, что все равно не собиралась этого делать. Прежняя Четверка Звука вызывала у нее отвращение, эта Десятка отвращение и брезгливость, и чакра у них была жидкая. В Четверке чакра была концентрированная, могучая, ужасная на вид, но могучая, а эти подопечные Сакона на взгляд Карин были жидковаты. Неудивительно, что Четверка смогла прикрывать саннина посреди Конохи, а эти слабаки не выдержали всего лишь атак Хируко.

Карин ощущала, даже сквозь взрывы, что барьер Отшельников стоит, не шелохнувшись, и вздохнула украдкой.

-- Но, Орочимару-сама, - запротестовал Сакон.

-- Никаких но! - отрезал Орочимару. - Ты их отбирал и натаскивал!

-- Я отбирал бойцов, как вы приказали, Орочимару-сама, - угрюмо отозвался Сакон. - Слишком поздно их начали учить барьерам, вы же нас натаскивали на Шиши Энджин два года!

-- Заткнись, Сакон! - с внезапной злобой крикнула Карин. - Набрал слабаков, а теперь валишь все на наставника!

Сакон метнул злой взгляд за спину Орочимару, но придержал язык, не стал кидаться перед лицом Орочимару в атаку, неважно, физическую или словесную. Про себя Сакон, конечно, подумал, что подстилка наставника взяла себе слишком много воли, но сдержался. У него не было даже надежды ударить как-нибудь потом Карин в спину, потому что за ней везде тенью ходил Джуго, с которым Карин сдружилась за эти месяцы.