Дорога Гермионы

-- Вот мое слово, как Старейшины -- пускай Сабаку Темари снова станет Казекаге, - откашлявшись, повторил Джоуджи. - Если Совет решит иначе, что же, я не буду спорить с Советом. Прошу извинить меня, мне нужно побыть одному.

С этими словами Старейшина покинул зал Совета, под молчание джонинов.

19 июня 79 года. Ива, страна Земли.

-- Куроцучи, - промямлил Акацучи сзади, повысил голос. - Сестра!

-- Что тебе, Акацучи? - Куроцучи отвернулась от окна, выныривая из тяжелых мыслей.

Обстановка кабинета Цучикаге давила, навевала тяжелые мысли. Казалось, вот-вот влетит в окно дедушка и что-нибудь проворчит, и тут же всплывали воспоминания, что Третий Цучикаге мертв.

-- Шиноби Ивагакуре волнуются, - развел руками толстяк. - Распространилась новость о том, что мы будем помогать Листу, будем восстанавливать Коноху, и будем теперь сражаться вместе, как союзники.

-- Понятно, - вздохнула Куроцучи, - дедушка их вдохновлял сражаться с Листом, и теперь им кажется, что их предали.

-- Но разве это не так? - спросил Акацучи. - Мы воевали с Листом, напали на Коноху, и вдруг -- раз! Мы сидим за одним столом с Хокаге, ты от имени Ивы обещаешь помощь в восстановлении Деревни, и союз шиноби, которые только вчера резали друг друга насмерть.

-- Молодец, братец, - усмехнулась Куроцучи, - ты все верно перечислил, только не учел того, что обстановка изменилась. Сильно изменилась, за тот час, что мы сражались в Конохе.

Акацучи задумался.

-- Не вижу смысла разводить дипломатию, когда мы тут вдвоем, - прервала его размышления Куроцучи. - Мы проиграли эту войну. Мы -- это Камень, Песок и Облако. Помощь в восстановлении -- завуалированная дань победителю, и можно только радоваться, что во главе Листа мягкая Сенджу Цунаде. Останься там Сарутоби Хирузен, нас бы раздели догола, дедушка всегда высоко отзывался о политических талантах Третьего Хокаге.

-- Но почему бы так и не сказать, что мы проиграли? - растерялся Акацучи.