Дорога гнева

Ночной истребитель немцев рухнул на колхозное поле на нашей стороне линии фронта, и ещё долгое время, пролетая над ним, экипажи бомбардировочного полка смотрели на эту сгоревшую груду перекрученного железа как на восьмое чудо света. Эти простые труженики войны хорошо понимали, что двадцать девятого августа тысяча девятьсот сорок третьего года все, кто прилетел на неповоротливом, безоружном и практически беззащитном перед стремительным истребителем транспортном самолёте, родились во второй раз.

Решение остаться в отряде «Командира» экипаж принял единогласно. Везение на войне штука редкая, но не единичная. За то короткое время, что они провели в отряде Егорова, все члены экипажа не просто наслушались удивительных историй бойцов «Командира», но и сами увидели, что бывает с теми, кто становится на пути отряда «Второго». Как сам «Командир» относится к своим бойцам, Лёха видел собственными глазами. Увидел и то, как относятся к бойцам «Командира» за линией фронта.

Сразу после приземления самолёта половину аэродрома оцепили бойцы спецполка НКВД, а все полёты бомбардировочного полка запретили. С самого раннего утра над аэродромом висели истребители прикрытия, закрыв аэродром наглухо. Всех раненых из отряда Егорова поместили в импровизированный госпиталь, но никуда не повезли, а, наоборот, вызвали к раненым бойцам бригаду врачей и медсестёр, которые никуда не отходили от них.

Кормили всех по самой высшей лётной норме, а как только «Лис» сказал, что доктор, Лёха, Женька и «Стрелок» теперь бойцы «Командира», к ним тут же потеряли всякий интерес сотрудники СМЕРШ. По одному только требованию «Лиса» экипажу отдали их личные вещи, которые, как оказалось, хранились у сотрудников НКВД. Не пропала даже банка тушёнки, сиротливо лежавшая у Женьки в тощем вещмешке.

Уже четырнадцатого сентября и Лёха, и Женька, и «Стрелок», и доктор, и все, даже раненые бойцы Егорова, оказались в Америке. Скорость, с которой всех выпихнули из страны, ошеломила Лёху, их даже не допрашивали и не обыскивали, только вручили каждому по ордену Боевого Красного Знамени и отправили дальше.

«Фею» и Таю наградили двумя такими орденами, а «Погранца», помимо «Знамени», орденом Ленина, что поразило экипаж Тарошина до глубины души. Они никак не могли себе представить, что этот весёлый, беззаботный, белобрысый парень – один из самых смелых диверсантов отряда, а эти юные девчонки, которых «Командир» открыто называет своими жёнами, выполняли сложнейшие задания в Даугавпилсе и Риге, свободно и бесстрашно разгуливая среди гестаповцев. Группы Зераха и «Погранца» оказались за линией фронта чуть позже, но тоже в полном составе и также улетели в США без задержек.

* * *

Ранним утром тридцатого августа летающая лодка «Sunderland Мк.2», патрулирующая побережье Шотландии, обнаружила четыре выбросившихся на берег немецких «е-ботта», через полтора километра стояли ещё два. Около всех торпедных катеров были люди, и командир патрульного противолодочного самолёта передал сообщение на базу. Он был первым, кто обнаружил тщательно разыскиваемые всей береговой охраной катера.

Первого сентября все газеты Великобритании опубликовали невероятную новость. На захваченных у немцев торпедных катерах вырвались из плена четыреста восемьдесят семь английских моряков и лётчиков. Многие из них были ранены.

Освободили их из плена бойцы партизанского отряда «Второго». Шестьдесят четыре бойца отряда пришли на катерах. Это были совсем молодые мальчишки и девять девушек, которых сразу же забрала в свой замок княгиня Елецкая.

Ни «Командира», ни пилотов и никого из группы «Рубика» среди них не было. Двадцать девятого сентября немцы торжественно объявили по радио, что отряд «Второго» полностью уничтожен.

Конец четвёртой книги