Дорога гнева

«Фея» шагнула на несколько метров в сторону и присела на песок. Эта суета её не касалась. Соберутся – отведёт. А сейчас чего метаться?

– Тая! Твои девочки – охранение периметра, охрана «Дочки». Заберёте то, что она отложит в первую очередь.

Тая, наоборот, придвинулась поближе к Вере.

– «Кубик»! Разгружаешь блиндаж. Старшая по разгрузке «Дочка». Переносите всё к землянке Эстер. Не перепутай контейнеры.

Пребывающий в лёгком шоке молодой крепкий парень, глядящий квадратными глазами на людей, вылезающих из блиндажа, вышел из ступора и, стрельнув глазами в сторону Веры, решительно кивнул.

– «Рубик»! Связь со Смирновым. Передай всё, что увидел, своим кодом. Самое позднее через два часа массированный налёт по скоплению упырей и краю леса на нашей стороне. Лес бомбить по километру в обе стороны, чтобы всё с землёй здесь перемешали. Мы натоптали, пусть на след позже встанут. Всё это теперь твоя головная боль, чтобы даже обгорелая спичка не пропала. Разгружаете блиндаж до голых стен. Работайте!

Высокий красивый боец, находящийся в не меньшем шоке, чем крепыш, с трудом понял, что ему сказал «Командир», но энергично кивнул. Похоже, работы у него будет больше всех, и ответственности тоже.

– «Дочка», отойдём, пошепчемся.

Вера послушно пошла за «Командиром». Им действительно надо было поговорить наедине. Краем глаза Вера заметила, что за ними двинулись две девушки – приказы «Командира» по-прежнему выполняются дословно.

Лёха

В полку экипаж капитана Тарошина считался везучим. Столько вылетов, сколько было у экипажа Лёхи, не сделал ни один из лётчиков его выпуска, да ещё и без потерь. Экипаж Тарошина был самым опытным и орденоносным. Этот вылет не был бы чем-то примечательным, если бы не странный звонок командира дивизии, про который он случайно узнал у дежурного, странное напутствие командира полка перед вылетом и странно большое истребительное прикрытие. Их девятку прикрывали три шестёрки «мигов», что вообще ни в какие ворота не лезло. Об этом аэродроме не знал никто, так искусно он был замаскирован, но, кроме координат, им дали полную привязку к местности по ориентирам и все данные по аэродрому, который предстояло бомбить эскадрилье. Так что выход на аэродром эскадрилья сделала с точностью до нескольких метров.

Экипаж в этот раз спасло очередное чудо, иначе назвать это было нельзя. Зашли со стороны немцев, били одним ударом с первого захода, погода была идеальна, а зенитное прикрытие подход «пешек» прошляпило. Стрелять немцы начали только тогда, когда самолёт был на боевом курсе, а вот дальше всё пошло не так.

Первый снаряд попал в правый двигатель «пешки» ещё до сброса бомб, и двигатель сразу встал. Второй двигатель заглох сразу после сброса бомб, отчего, Лёха так и не понял и всего на несколько мгновений растерялся. Этого времени хватило, чтобы потяжелевший и моментально ставший неуправляемым самолёт провалился почти до самой земли. Прыгать было поздно, под крыльями были лес и болота, а поле выскочило так неожиданно, что Лёха едва успел выпустить шасси и отдать штурвал самолёта от себя.

«Пешка», тяжело подскакивая на неровностях и скрипя всеми своими потрохами, понеслась к лесу и остановилась у самых деревьев, прорубив широкую полосу в густых кустах на опушке. Перевести дух Лёха не успел: едва они со стрелком Васей Косцовым вытащили из самолёта штурмана, как вокруг них как из-под земли выросли два десятка человек. Лёха лапнул кобуру, но пистолета там уже не было, а в спину ему уткнулся ствол автомата.

Разрешилось всё так же быстро, как и произошло: это были разведчики осназа НКВД. Оружие Лёхе вернули, ещё и автомат немецкий дали. Вывихнутую руку штурману вправили и наложили плотную повязку, а Косцов уже руководил установкой пулемётов, снимаемых с самолёта. Происходило всё стремительно и практически без слов. Между собой бойцы переговаривались только короткими фразами и жестами.

С командиром осназовцев, полковником госбезопасности Егоровым, Лёха успел перекинуться только парой фраз, но легче от этого не стало. Сразу после этого его со штурманом Женей Алейником отвели в лес и передали молодому капитану госбезопасности, взявшему у них подписку о неразглашении государственной тайны. Это в тылу у немцев? Но окончательно прибила Лёху с Женькой последняя фраза капитана, сказанная им с неведомой лётчикам тоской:

– Ох, летуны! Добавили вы мне проблем. Расстрелять вас, что ли, чтобы не мучаться? – И, глядя в моментально побледневшие физиономии лётчиков, тяжело вздохнув, добавил: – Ладно. Живите пока, но вы теперь с нами надолго. Как бы не навсегда.

Капитан минуту помолчал, мрачно разглядывая экипаж, как будто сомневался в своём решении, и приказал высокому белобрысому парню:

– «Погранец», прикрепи к ним бойца, пусть объяснит, куда попали.