Дорога горы

– И вот еще что. Несколько дней назад из дома рава Иосефа у Иоппийской дороги отправился караван в Селевкию-на-Тигре. Караванщика зовут Бен-Цион. С ним ушел Иешуа, родственник Иосефа. Парень должен исчезнуть – это дело государственной важности. Остальное тебе знать не обязательно.

– Сделаю, господин, – бесцветным голосом ответил агент, не удивившись просьбе.

– Хорошо. Теперь иди. Да будет милость Божия с тобой.

Дижман засунул оба кошеля за пазуху, поклонился и, пятясь, вышел из зала. Спустившись с Храмовой горы, он уверенно направился вдоль границы Нижнего города к театру. Справа, на склоне Западной горы виднелись постройки Верхнего города: три величественные башни, зубчатые стены огромной резиденции Хордоса Великого и крытые красной черепицей дома купцов.

Поравнявшись с темнеющей громадой театра, агент свернул в халдейский квартал. Здесь уличный шум никогда не утихал до глубокой ночи. Большинство касдим – переселенцев из Вавилонии, которых греки называют «халдеями» – промышляли ремеслом. Гончары, сапожники и портные допоздна портили глаза, склоняясь над работой при слабом свете свечей или ламп. А плотники, каменщики и кузнецы стучали, гремели и лязгали инструментами до тех пор, пока соседи не прибегали с криками, требуя закончить работу и не мешать им спать.

По узким улицам расхаживали со своими лотками торговцы жареной саранчой, пивом и лепешками. У стен среди мусора лежали в беспамятстве пьяные и одурманенные. Шныряли подростки, предлагая всем подряд краденые украшения и фальшивые монеты. Хозяин харчевни метался перед распахнутой дверью, зазывая прохожих на ужин, бесцеремонно хватал их за руки.

В темном проходе между домами халдею преградили путь двое бродяг. Одного он ударил ногой в пах, а другому показал кинжал, молниеносно выхваченный из-за пояса. Грабители попятились, а затем бросились наутек, путаясь в развешанном на веревках сыром белье. Вскоре послышались резкие звуки самбики124. Агент повернул за угол, прекрасно зная, что окажется перед постоялым двором. У входной двери сидела пундекита, сутенерша, и игрой на инструменте зазывала клиентов для своих зонот – проституток. Рядом с ней на скамейке расселись покрытые татуировками девушки, флегматично разглядывая проходящих мимо мужчин. Увидев Дижмана, зонот оживились – он был постоянным клиентом.

Поздоровавшись с хозяйкой, агент грубо схватил одну из жриц любви за руку и потащил вверх по лестнице. Девушка подчинилась, не издав ни звука. Поднявшись в маленькую комнату без окон, он уселся на широком топчане и приказал зонот принести горячей воды. Когда та вернулась с глиняной миской, он бросил в нее щепоть вонючего коричневого порошка, размешал его и выпил раствор. За вещи халдей не беспокоился – в притоне хорошо знали, что с ним лучше не связываться.

Дижман откинулся на подушку, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу. Его зрачки сузились. Злость постепенно уходила, уступая место умиротворению и блаженному покою. Вскоре голова девушки, ритмично двигающаяся перед его глазами, стала терять очертания, а сознание вырвалось из тесной черепной коробки в бескрайний блистающий мир – халдей погрузился в мир грез.

2

Утром Бен-Цион растолкал погонщиков и предупредил, что нужно готовить товар к продаже. Скоро придет купец, за которым он уже послал мальчишку – сына хозяина герута.

Мешки и кувшины расставили на лееване по отдельности: мыло, соль, масло, благовония. Наконец, появился купец – толстый иври в дорогой синей симле, расшитой цветным бисером. Придирчиво осмотрел товар, все проверил. Сначала попробовал на вкус соль, затем разбил глиняную заглушку на кувшине, обмакнул в масло указательный палец с дорогим перстнем и облизал его. Долго нюхал мыло, цокая языком от удовольствия. Потом открыл сосуд с опобальзамом, погрузил в него щепку и помахал ей у носа, блаженно зажмурившись.

Торговцы ударили по рукам – покупателя устроил товар, а продавца цена. Бен-Цион, правда, оставил себе один мешок с солью. Помощники купца взвалили тюки и кувшины на ослов и двинулись в сторону городских ворот, а орха отправилась вслед за ними. Идущие порожняком мулы весело стучали копытами по базальтовой мостовой.