Дорога из Освенцима

– У тебя раньше не было месячных кровотечений?

Девочка отрицательно качает головой. Взрослая женщина прижимает ее к груди, стараясь успокоить. Силку охватывает странный приступ тоски.

– Ты не умираешь, ты становишься женщиной.

Некоторые женщины отрывают лоскуты от подолов своих платьев и передают их женщине, взявшей на себя заботу о девочке.

Поезд рывком трогается с места, и Йося падает на пол, захихикав. Силка не может удержаться и тоже прыскает. Они переглядываются. Йося немного похожа на ее подругу Гиту. Темные брови и ресницы, маленький красивый рот.

Проходит много часов, и состав снова останавливается. Узницам дают воду и хлеб. На этой остановке молодой матери приходится отдать солдатам своего мертвого младенца. Охранники удерживают ее от попыток выбраться из теплушки и остаться с мертвым ребенком. Дверь вагона с грохотом задвигается, и женщина умолкает. Ее устраивают в углу вагона, где она может оплакать свое горе.

Силка видит, что Йося внимательно наблюдает за происходящим, прикрыв губы ладонью.

– Ты Йося, да? – спрашивает Силка девушку, которая в самом начале сидела, прислонившись к ней.

Она спрашивает по-польски, поскольку слышала, как та говорит на этом языке.

– Да. – Йося медленно пробирается среди тел, пока не утыкается в колени Силки.

– Я Силка.

Их разговор, похоже, поощряет к общению других женщин. Силка слышит, как соседки знакомятся друг с другом, и вскоре в теплушке начинают шушукаться. Определяют, кто на каком языке говорит, и женщины одной национальности пересаживаются ближе друг к другу. Они рассказывают свои истории. Одну женщину осудили за то, что она якобы помогала нацистам, разрешая им покупать хлеб в ее пекарне в Польше. Другую арестовали за то, что она переводила немецкие пропагандистские листовки. Еще одну схватили нацисты, а русские, застав их вместе, обвинили ее в шпионаже на немцев. Как ни странно, рассказы женщин о том, как они попали в этот переплет, сопровождаются не только слезами, но и смехом. Некоторые женщины уверяют, что поезд идет в исправительно-трудовой лагерь, но куда именно, они не знают.

Йося рассказывает Силке, что она из Кракова и что ей шестнадцать лет. Силка открывает рот, собираясь рассказать о себе, но тут сидящая рядом женщина громким голосом объявляет:

– Я знаю, почему она здесь.

– Оставь ее в покое, – вмешивается властная женщина постарше, предложившая делить хлеб.

– Но я видела, как она зимой ходила в шубе, а мы умирали от холода.

Силка хранит молчание. По шее у нее ползут мурашки. Она поднимает голову и в упор смотрит на обидчицу. Этот взгляд женщина не может выдержать. Силка смутно помнит ее. Не была ли она тоже старожилом в Биркенау? Разве у нее не было теплой и удобной работы в административном здании?

– А ты, которая хочет обвинить ее, – говорит женщина постарше, – почему ты сейчас в этом роскошном вагоне едешь с нами в летний отпуск?

– Я ничего не сделала, – раздается робкий ответ.

– Мы все ничего не сделали, – защищая свою новую подругу, решительно произносит Йося.

Отвернувшись от женщины, Силка сжимает губы.

Она чувствует на себе ласковый ободряющий взгляд Йоси.

Силка отвечает ей слабой улыбкой, а потом отворачивается к стене и закрывает глаза, пытаясь изгнать из памяти внезапно нахлынувшее воспоминание о Шварцхубере, старшем офицере из Биркенау, как он, возвышаясь над ней в той комнатенке, расстегивает ремень, а за стеной слышатся рыдания женщин.

* * *

На следующей остановке Силка получает свою порцию хлеба. Она инстинктивно съедает половину, а остальное засовывает за корсаж платья. И оглядывается по сторонам, испугавшись, что кто-то попытается отобрать у нее хлеб. Потом, закрыв глаза, отворачивается к стене.

Ей все-таки удается уснуть.

Очнувшись ото сна, она пугается, увидев прямо перед собой Йосю. Йося протягивает руку к коротко остриженным волосам Силки и дотрагивается до них. Силка старается подавить в себе желание оттолкнуть девушку.

– Мне нравятся твои волосы, – произносит печальный усталый голос.

Расслабившись, Силка дотрагивается до неровно остриженных волос юной девушки.

– Мне твои тоже нравятся.

В тюрьме Силку обрили и обработали голову от вшей. Для нее это знакомая процедура, поскольку она часто наблюдала ее в другом месте, но для Йоси это, вероятно, что-то новое.

Стремясь сменить тему разговора, Силка спрашивает:

– Ты здесь не одна?

– Я с бабушкой.

Силка следует за взглядом Йоси, замечает бодрую пожилую женщину, которая продолжает обнимать девочку Ану, и внимательно рассматривает обеих. Они кивают друг другу.

– Тебе, наверное, хочется пересесть ближе к бабушке, – говорит Силка.

Там, куда они едут, пожилая женщина может и не выдержать долго.

– Да, надо. Она, наверное, боится.

– Ты права. Я тоже боюсь, – отвечает Силка.

– Правда? А по виду не скажешь.

– О-о, боюсь! Если захочешь еще поговорить, я буду здесь.

Йося, пробираясь к своей бабушке, осторожно обходит других женщин. Силка наблюдает за ней при вспышках света, проникающего сквозь деревянную обшивку. Видя, как женщины пододвигаются, освобождая место ее новой подруге, Силка чуть улыбается.

* * *