Дорога из пепла и стекла (СИ)

— Да, всей планетой, но по доброй воле, и до событий, сам понимаешь, каких, мы могли бы их и не носить, — покачала головой Лийга. — Никто не заставлял. К тому же в отношениях мы вольны выбирать разные модели тех же семей. Никто не осуждал нас с Нийзой за то, что мы жили вне брака довольно долгое время, например. У нас была другая мотивация. Дети, которых мы очень хотели, но в полной семье, а не в её половинке, пусть и хорошей. Одна жизнь, и другая. А вот если брать старые модели таких сообществ рауф, как наше, уже через год после того, как мы начали встречаться, на нас бы уже смотрели косо — почему нет полного брака, где дети? Понимаешь? Не спорь. Всё изменяется. Но я сейчас не об этом. Если ты будешь намеренно тормозить одну область, другие тоже развиваться не будут. Это как ребенок. Ты хочешь, чтобы у него развивалась какая-то одна часть тела, допустим. Но при этом ты будешь искусственно тормозить развитие другой части. Что ты получишь? В лучшем случае — несчастного урода, а в худшем — труп. Потому что, сдерживая рост, ты просто убьёшь беднягу. Расти гармонично могут и технологии, и социум, вместе, но никак не по отдельности. Да, порой случаются сбои во время каких-то фаз роста, да, эти сбои могут выглядеть не очень приятно, но…- Лийга пожала плечами. — Они проходят. Заканчиваются. Догадываешься, почему?

— Потому что зачастую они абсурдны и нелогичны, — кивнул Ит. — Я понимаю, о чём ты.

— А ещё существуют границы, — продолжила Лийга. — Напуганный, окруженный запретами разум за эти границы выйти будет неспособен. Скибы, ты сказал? Это традиция. Отсвет того, прежнего мира, в котором когда-то жили наши предки. Дань уважения им, их вере, их пройденному пути. Не знаю, говорил ли об этом Рифат, но той религии давно уже нет, а вот традиция осталась. И даже приехала из мира, где появилась, сюда. В колонию, которая сейчас уже и дорогу в тот мир позабыла. Но! — Лийга сделала паузу. — Если бы все держали в фокусе своего внимания только скибы и традиции, мы бы никогда не стали теми, кем стали. Понимаешь?

— Да, понимаю, — кивнул Ит. — Знаешь, было бы очень интересно с тобой поработать. У тебя совершенно иной взгляд на многие вещи. Это… это здорово, Лийга.

— Что именно здорово? — не поняла та.

— Смотреть на мир так, как это делаешь ты, — ответил Ит. — Ты сделала сейчас ряд более чем интересных предположений по теме, о которых мы даже не думали — в таком ключе уж точно. Ты выстроила, почти ничего не зная, несколько более чем интересных версий, которые вполне могут оказаться рабочими.

— Может быть, это получилось как раз из-за того, что я почти ничего не знаю? — прищурилась Лийга. — Может быть, я ошиблась?

— В том-то и дело, что нет, — покачал головой Ит. — Ты делаешь правильные выводы. Думаю, это может происходить из-за того, что ты училась в иной системе, поэтому мыслишь не так, как это привыкли делать мы. Используешь иные категории, обобщаешь по-другому.

— Не знаю, — Лийга пожала плечами. — А ещё это может быть из-за того, что я старая, Ит. Поэтому хорошо умею отбрасывать всё лишнее, оставляя только то, что действительно важно. И, повторю, совсем не факт, что я права. Кажется, ты торопишься с выводами. Мои выкладки требуют проверки, а проверить мы ничего не можем. Увы.

— Да, увы, — согласился Ит. — А жаль.

Он чуть приподнялся, опираясь на руки, вгляделся.

— Лийга, встань, посмотри, — попросил он. — Кажется, там море.

Лийга встала, выпрямилась. Придерживая капюшон скиба, чтобы не сдуло ветром, приложила ладонь козырьком ко лбу.

— Точно, — сказала она. — Пойдем вниз, надо сказать Рифату.

* * *

На ночь решили остановиться — Рифат объяснил, что им лучше будет спуститься вниз, и двигаться вдоль воды. Если идти по верху, путь отнимет слишком много времени, об этом ему рассказали в Саладусе, а вот по берегу получится быстрее, потому что там дорога все-таки получше. Патрули? Ну да, к сожалению, есть риск нарваться на патруль, но он и наверху тоже есть. Насколько быстрее? На сутки, как минимум. Поэтому надо вниз. Но искать спуск лучше всё-таки при свете, а не в темноте.

Ит спал эту ночь неспокойно, несколько раз просыпался — его будили кошмары, и он всё никак не мог понять, приснилось ли ему то, что он видел во сне, или это начали оживать другие фрагменты заблокированных воспоминаний. Какие-то коридоры, слабо освещенные, какие-то непонятные люди и не люди, и, главное, совершенно деморализующее и лишающее всяких сил ощущение инфернальной глухой тоски и беспомощности. Проснувшись во второй раз, он вдруг понял, что обречен, но почему — так и не сумел вспомнить. Снова попытался заснуть, и снова увидел во сне нечто, не поддающееся трактовке, но при этом отталкивающее и страшное. Последним, чем запомнился Иту этот кошмар, было произнесенное рядом с ним слово «Метатрон», но, проснувшись, Ит так и не сумел вспомнить, кто это сказал, и почему.

— Я схожу с ума, — произнес он беззвучно. — Впрочем, немудрено. Кажется, мы все сходим с ума.