Дорога из пепла и стекла (СИ)

Аттер-кипу, на котором они ехали, оказался неожиданно большим — в его кузов прекрасно поместилась пустая тележка, и свободного места ещё осталось порядочно. Пассажирам полагалось сидеть в открытой кабине, за спиной водителя, и — об этом предупредил Рифат — крайне желательно помалкивать, потому что водитель не любит разговорчивых. Ит подумал, что это, наверное, к лучшему, ему в тот момент и самому не очень хотелось говорить, а вот посидеть и подумать будет в самый раз. Они со Скрипачом сели на второй ряд кресел, Ит кое-как пристроил костыли рядом с собой, затем Рифат показал им, как пристегнуться, и машина тронулась. Лийга, разумеется, отстегнула ремень, как только водитель отвернулся, и сейчас сидела, с интересом глядя по сторонам.

Надо будет обязательно наведаться в город снова, думал Ит. Только, конечно, нужно добраться туда не пешком, как в этот раз, а как-то иначе. Чтобы пробыть там подольше, и понаблюдать уже по-настоящему. Чтобы не так болели ноги, и можно было походить, приглядеться. И чтобы там появились… Правильно. Надо оказаться в городе тогда, когда там появятся шрика.

Потому что шрика — это ответ. Или хотя бы часть ответа. Вне всякого сомнения, они причастны к тому, что мы оказались на берегу. И даже если допустить мысль, что искалечили нас не шрика, те, которые выбрасывали, стопроцентно были шрика, и могли знать, кто это сделал.

И что еще с нами сделал этот кто-то…

Ит посмотрел на Скрипача, тот вздохнул, и покачал головой. Да уж, даже говорить не надо. Всё без слов понятно. Если Рифат прав, то происшедшее с ними гораздо страшнее и хуже, чем им казалось до этого момента. Какая, к чёрту, невинность, после сотен лет брака и кучи детей? Чушь и бред, быть такого не может. Ит попытался подсчитать, какое количество операций, и каких именно можно в теории попробовать использовать, чтобы загнать организм в то состояние, о котором говорил Рифат, и тут же понял, что одними операциями тут не обойдешься. Нужна тотальная гормональная перестройка — а с учетом того, что фарш, как известно, невозможно провернуть назад, такая перестройка затронет буквально всё, от синтеза тропных гормонов, до перестройки работы передней доли гипофиза…

— Приехали, — произнес водитель. — Ммм… Рифат, у тебя тут следилка работает, или нет?

— Сто лет как украли, — ответил Рифат. — А что?

— Давай через реку перевезу, — предложил водитель. — Куда ей на костылях по воде тащиться? Ещё смоет ненароком.

— Правда, перевези, — оживилась Лийга. — Она еле перешла в прошлый раз.

— Ага, — водитель снова отвернулся. — Сидите, не вставайте.

* * *

Тележку выгрузили из кузова, машина ушла — Ит проводил её благодарным взглядом. Хороший мужик, угрюмый, правда, но немногословность — отнюдь не признак того, что кто-то плох. Просто не любит говорить, однако и костыли заметил, и понял всё верно.

— Идёмте, — Рифат взялся за ручку тележки. — Время уже к вечеру, а нам надо ещё собраться.

— Что ты хочешь брать? — спросила Лийга. — Котелок для танели, или старое одеяло? Пойдемте сразу ко мне, в дом утром можно сходить.

Рифат задумался, потёр подбородок.

— Тогда вы идите, а я схожу домой, и приду, — предложил он. — Я недолго. И карту заберу заодно. От мастерской она слишком далеко сейчас.

— Ладно, — сдалась Лийга. — К морю только не ходи, что-то напугали они меня этими рассказами.

— Не пойду, — пообещал Рифат. — Идите, идите, а то уже темнеет.

В доме Лийга споро скинула накидку, и принялась выгружать на стол из карманов и поясной сумки какие-то предметы.

— Что это такое? — спросил Скрипач. — Это ты купила?

— Ага, — кивнула Лийга, не прерывая своего занятия. — Так, по мелочи взяла всякого. Ит, держи, это твоё… противоотечное, для сердца, и от волдырей, чтобы руки долечить. А, вот ещё, обезболивающее, чуть не забыла. Так… Скиа, это я тебе для руки взяла, растирать, чтобы спазм снять.

— Там не спазм, а сухожилие, это контрактура, — вздохнул Скрипач. — Её мазью не вылечить. Уж извини, но в этом мы понимаем всё-таки больше.

— Ну, не вылечить, так не вылечить, — пожала плечами Лийга. — Хоть болеть меньше будет. Болит ведь, да?

Скрипач кивнул.

— Вот и бери, — Лийга протянула ему плоский прямоугольный тубус. — По чуть-чуть совсем используй, штука хорошая, увидишь.

— Спасибо, — поблагодарил Скрипач. — Лийга, можно вопрос?

— Валяй, — разрешила та. — Про город?

— Не совсем, — покачал головой Скрипач. — Про шрика. Когда идет сезон, вы ведь можете общаться с ними, так?

— Зачем это тебе? — Лийга нахмурилась. — Теоретически это возможно, но обычно общаются только по делу, причем те, которые с ними работают. Ты что-то задумал?

— Мы хотим узнать, что с нами случилось, — ответил Ит. — Кто-то из шрика может быть в курсе…

— Ит, опомнись, — попросила Лийга. — За сезон сюда приезжают тридцать миллионов шрика. Самых разных. Откуда приезжие могут что-то знать, ты чего?

— А кто может знать? — спросил Скрипач. — Десанты? Почему они вообще десанты, кстати?

— Они десанты, потому что высаживаются в Аду, и пытаются навести там порядок, — терпеливо ответила Лийга. — Десантируются, ходят на горячие территории. Это понятно?