Дорога из трупов

Создавая Лоскутный мир, боги особенно не заморачивались с технологией. Они просто брали лобзик побольше и выпиливали куски из понравившихся им Вселенных так, чтобы получались прямоугольники одинакового размера. Что при этом лобзик проходит по самой серединке горного массива, образуя отвесную, совершенно гладкую стену, не заботило никого.

Бессмертные вообще не склонны обращать внимание на всякие мелочи.

Получившийся пазл из тысяч прямоугольников складывали почти наугад, и вышло так, что на восток от Дурьф появилось нечто вроде крепостной стены, какой смертным ни в жизнь не построить. Спуститься и остаться в живых здесь могло только умеющее летать существо.

Для остальных имелся обходной путь.

– Да, здорово было бы просто прыгнуть туда, – заметил Рыггантропов, который в чуткости мог соревноваться с айсбергами. – А так нам еще топать и топать. Хотя вон внизу видно море.

– Ага, – слабым голосом отозвался Топыряк.

Как выяснилось чуть позже, он вполне может не бояться. Ну, если сумеет идти, не глядя вправо, туда, где открывалась такая манящая, такая притягательная и смертоносная глубина…

Пока Арс боролся с собственным страхом, тропинка потихоньку шла вниз, где блестело под солнцем море. Виднелись барашки на волнах и корабль, неторопливо шедший на запад.

Топыряк загляделся на него и едва не споткнулся. А затем пришлось забыть о всяких излишествах вроде смотрения по сторонам и боязни высоты, поскольку тропа стала очень крутой. Как-то не до того, чтобы ужасаться, когда сила тяжести норовит бросить тебя на острые камни.

После нескольких часов отважного сползания студенты оказались на морском берегу, на скалистом уступчике, располагавшемся в самом углу Лоскута.

– Уф, – сказал Рыггантропов, мизинцем вытирая пот со лба. – Это, типа, главные трудности позади?

Налево уходило море, на лево-западе тоже располагался морской Лоскут, на право-западе прятались за скальным отрогом Дурьфы. Добраться до них можно было только по воде.

– Если тут не сильно глубоко, то да. – Арс опасливо вгляделся в волны. – И если тут не водятся какие-нибудь ядовитые и хищные рыбы.

О том, кто именно может жить в море, он имел довольно смутные представления. Если верить учебникам из библиотеки МУ, то морские Лоскуты были битком набиты всякими кракенами, левиафанами, креветками и прочими чудовищами, у которых ног больше, чем пальцев на них, а разума как раз хватит на то, чтобы сожрать неосторожного купальщика.

Вдруг какая-нибудь креветка лежит там, на дне, только и выжидая, когда кто-то сунет в воду палец?

– Ссс, – бесшабашно сказал Тили-Тили и изобразил несколько гребковых движений. – Шшш?

– В натуре, умеешь плавать? – Рыггантропов покачал головой, а на невыразительной его физиономии попыталось отразиться восхищение.

Из обитателей Ква-Ква плавать не умел никто. А зачем, если для того, чтобы выжить в протекавшей через город мелкой реке, куда больше пригодится умение не дышать?

– Я тоже вроде умею, – сообщил Арс. – По крайней мере, в этих, в прудах и в реках.

– А в море?

– Никогда не пробовал.

– Типа, давай, Трали-Вали, ты первым. – Рыггантропов поежился. – Проверишь глубину и все такое, нет ли там чудовищ…

Йода потер ладошки, подвигал плечами и воспроизвел остальные части ритуала, обязательного для всех, кто собирается войти в холодную воду.

– А еще бывают морские ежи, – сообщил Рыггантропов непонятно к чему.

– Ну, сухопутные вроде бы твари безобидные, – сказал Арс, с сомнением поглядев на двоечника.

– Так то сухопутные, типа. А морские – они другие. Представь – сидишь ты на дереве, закусываешь шишками. – Родившийся и проживший всю жизнь в городе Рыггантропов разбирался в лесных обитателях так же, как бабочка – в кузнечном деле. – А потом тебя бах, трах, и в море…

Тили-Тили зачарованно слушал.

– В соленую воду, где ни одной шишки не найти. Тут кто угодно, в натуре, озвереет и разозлится.

– Э… да, – осторожно сказал Арс.

Тили-Тили попрыгал на месте, показывая, что готов ринуться в пучину.

Вот только студенты благополучно забыли, что в воде обитают другие твари, много более опасные, чем кальмары и омары.

– Шшш… – сказало море, точно целая ватага йод, а затем отхлынуло на несколько метров, обнажив бугристое дно, покрытое бурыми и блестящими, мерзкими на вид водорослями.

Из серебристо-голубой глади поднялась волна, поползла к берегу и нависла над ним гигантской запятой. В ее полупрозрачном теле возникла большая воронка, еще две поменьше, над ней, гребень стал напоминать белые с прозеленью волосы. На студентов уставилась состоявшая из воды голова.

– Ты креветка? – спросил Рыггантропов.

Голова качнулась, воронка-рот несколько раз открылась и закрылась, издавая равномерные хлюпающие звуки.

– Вряд ли, – заметил Топыряк. – Ног не видно. И щупалец.

Голова перестала хлюпать и сырым голосом изрекла:

– Трепещите, смертные! Ибо я есьмь бог! Властитель Прибрежных Течений и Повелитель Буйков! И имя мне Порей!

Трепетать никто и не подумал.