Дорога к ангелу

В одно мгновение, словно кто-то разрушил в небесах невидимую плотину, сверху потоком хлынул неправдоподобно сильный дождь. В первые минуты ливня вода, не в силах справиться с огнем, громко шипела, испаряясь. Воздух наполнился смесью дыма и пара, ядовитый серый туман начал стелиться по земле. Однако благословенные струи тушили пламя, призванное стать очистительным, но превратившееся в страшное стихийное бедствие. Медленно, словно нехотя, умирали языки огня. Деревья вокруг выжженного пространства поникли, вокруг них в беспорядке лежали отвалившиеся наросты, похожие на черные камни. Трава потемнела, кусты превратились в обглоданные огнем острые колья и шипы. На месте битвы осталось огромная черная проплешина. Эльфийский лес у развилки дорог между Корбаком и Элааном скорбно застыл под рыдающим серым небом. Но вскоре подул ветер. Безбрежное желто-красное море деревьев пошло волнами, засыпая листвой черную, дымящуюся землю.

Избавившись от скверны, лес вздохнул с облегчением. И капитан Ламберт, прославленный имперский рыцарь, вздохнул с облечением, когда весь его отряд наконец благополучно воссоединился. Ведь только все вместе они представляли собой непобедимую силу. Бигдиш тоже вздохнул с облегчением, когда суетливый лекарь Герон успокоил его, сообщив, что Лукай наверняка выживет. И очень странно, что выживет! Такие смертельные раны не излечиваются! Тот явно не обошлось без магического вмешательства!

– У кого это здесь скрытые магические способности? – проворчал лекарь, почему-то с осуждением уставившись на Стаффорда: рыцарь сделал оскорбленное лицо и, недовольно покачав головой, быстренько ретировался.

Лариэлл вздохнул с облегчением, когда, свернувшись в зарослях трясущимся от слабости жалким комочком, жадно отхлебнул из почти опустевшей фляги. Его убивала скверна.

Глава 9. Предатель

Всего в трех часах езды от Элаана разбил походный лагерь отряд капитана Ламберта. На поляне, окруженной застывшим в осеннем наряде лесом, возникли походные шатры. От сильного ветра по их серым холщовым бокам гуляли волны и трепетали имперские стяги, воткнутые в землю по обеим сторонам от входов. В воздухе кружили мелкие осиновые листья, и казалось, будто на застеленную разноцветным ковром землю падает желтый снег. Клубился дым костров, на таганках грелась вода для умывания.

Еще до восхода солнца Фив и Бигдиш отправились к жемчужине эльфийских городов – Элаану, чтобы проверить обстановку. День уже перевалил за середину, все стремительнее приближаясь к вечеру, но смелые воины еще не вернулись. Над лагерем нависало беспокойство и тяжкое ожидание, когда любая новость сошла бы за радость, делало выдубленные ветрами лица воинов угрюмыми. Чувствуя настроение людей, даже походные псы, обычно заливавшиеся звонким лаем по поводу и без оного, примолкли, только поскуливали да прятались под покрытыми кожухами подводами. То и дело воины на тренировочной площадке оглядывались на то место, где за густыми зарослями много часов назад скрылись лазутчики.

Неспокойно было и на душе Лукая, бесцельно бродившего по лагерю. Из-за только-только поджившей раны на туго перебинтованной груди тренироваться он не мог. Ему оставалось только глазеть на сходившихся в лихой схватке рыцарей, вместо настоящего оружия размахивавших деревянными шестами.

Лукай встал в круг воинов, следивших за Стаффордом и Ольвэ. Зрители при появлении мечника как-то странно смешались, замяв какой-то, без сомнения, веселый разговор. Ольвэ и Стаффорд кружили с насмешливыми полуулыбками на устах, делая в сторону друг друга обманные выпады. Их движения со стороны могли показаться легкими, а схватка лишь пустой игрой, но взмокшие на спине и под мышками рубахи словно говорили, что воины бились в полную силу, не давая себе поблажек. Да и какие поблажки могут быть во время боя, если перед тобой будет стоять не готовый подставить плечо друг, а ненавистный враг?

– Эй, Лукай, – наконец, не выдержав, оглянулся на мечника один из пехотинцев, прибывший со второй частью отряда, высокий воин, лицо которого рассекали три кривых, неровно заживших шрама, оставленных «разящими клыками» Проклятого. Пехотинец осклабился, продемонстрировав щербатые зубы.

– Говорят, парнишка Лариэлл положил тебя на две лопатки, да еще в ручье окунул?

Воины разразились громовым хохотом, больше не стесняясь. Лукай как-то сразу понял, что до его прихода обсуждалась памятная схватка между ним и Лариэллом. Даже у Стаффорда, ловко отбившего удар Ольвэ, по губам скользнула насмешливая улыбка при одном воспоминании о глупом выражении на лице мечника, кувыркнувшегося в воду.