Дорога к ангелу

Лариэлл, стоявший в сторонке от воинов, нервно переминался с ноги на ногу. На щеках у него вспыхнули красные пятна, и он сильно сконфузился под свирепым взором мечника. Лукай понимал в душе, что напрасно злится, да ничего не мог с собой поделать. Мальчишка вызывал у него чувство брезгливости, как любой предатель. Мечник был уверен, что именно парнишка является виновником большинства несчастий, произошедших с отрядом. Сейчас всего и не перечтешь: и пропадавшие послания Ламберта, и засады инквизиции, и подмененная карта, из-за которой отряд отклонился от безопасного маршрута, показанного эльфийским мальчиком-воином Арамилом. Но тяжелее всего Лукаю было признать, что именно мальчишка скорее всего мог заключить договор с Мортис, из-за которого на отряд нападала нежить! Может статься, Лариэлл продал свое тело безумной богине Мортис и теперь старается изо всех сил, чтобы закончить страшную миссию и помешать Ламберту в поисках Небесной Посланницы? Такая возможность казалась настолько реальной, что в душе мечника вспыхивал гнев. Ведь мальчик со стороны выглядел настоящим святошей!

Лариэлл мялся, а потом резко развернулся, что-то пробормотав под нос, и направился в лес. Тут он неудачно споткнулся о спрятанную в траве корягу и хорошенько навернулся. Заметившие конфуз воины совсем распоясались, захлебнувшись смехом.

– Он же едва на ногах держится, Лукай, – глумливо гоготал Нибур, – как же он тебя побороть сумел-то?! Посмотри на него, он же, сердешный, цыпленок!

Мечник скрипнул зубами и побрел (он бы побежал, да пока еще не чувствовал сил в ногах) к костру, стараясь спастись от насмешек. Здесь над мучной похлебкой колдовал отрядный кашевар, человек полнотелый и мягкохарактерный, с гладко выбритым круглым лицом с двойным подбородком. Все его движения отличались плавностью, а голос – женской писклявостью. Рядом с ним стоял хмурый Рорин, чернявый бородач, явно очень раздраженный.

– Как же ты, мортисов сын, – ругался, всплескивая полными руками, кашевар, – мог котел утопить? Лучше бы сам утопился!

– Да ты! – вытаращился на него рыцарь, поперхнувшись. – Да я! Да вообще это Герон! – Он ткнул трясущимся от возмущения пальцем в лекаря, выбравшегося из лекарской палатки. Увидев нацеленную на него длань, Герон замер, хлопая глазами.

– Герон? – прошипел кашевар, вытаскивая из кипящего варева перепачканную деревянную ложку, словно хотел метнуть ее в лекаря.

Тот судорожно вцепился в испорченную кожаную сумку с круглой дырой от Бигдешевой стрелки и пожевал губами.

– Он отбивался им от нежити, – прокряхтел Лукай, вставая на защиту лекаря, поставившего его на ноги. – Не было бы котелка – не было бы у нас сейчас Герона.

Кашевар испуганно моргнул, и взгляд его стал теплеть с каждой секундой. Он заулыбался умильно, прижал сложенные ладошки к мягкой полной щеке и поцокал языком. Плавным движением руки он позвал окончательно насторожившегося лекаря к себе, намереваясь угостить героя схватки с нежитью чем-нибудь вкусненьким, как вдруг тот мгновенно скользнул в свою палатку и тут же запахнул полог.

Лукай только хмыкнул и с беспокойством, как и все, снова оглянулся на густой желтеющий лес. Бигдиш и Фив все не возвращались. На душе было неспокойно, но он старательно не допускал дурных мыслей.

Из большого шатра вышел Ламберт и тоже первым делом покосился на заросли орешника, где поутру исчезли посланные к Элаану лазутчики. Не добившись ровным счетом никаких известий от перешептывающихся деревьев, капитан в хмурой задумчивости побрел к тренировочной площадке. Рядом у его ног скакал большой рыжий пес с вислыми ушами. Любимец Ламберта, настрадавшись в разлуке, теперь не отходил от хозяина ни на шаг. Он трусил перед капитаном, любознательно принюхиваясь к земле, а потом вдруг тявкнул на что-то в траве. Схватив неожиданную находку зубами, пес тут же приволок ее хозяину. Машинально Ламберт забрал из пасти любимца маленькую кожаную флягу, рассеянно почесал пса за ухом.

Только Лукай, мучившийся от ломоты в костях и гревшийся рядом с костром, видел, как оцепенел Лариэлл, выскочивший из леса сломя голову. Всего секунду назад спокойное лицо исказилось в гримасе удушающей паники. Лихорадочный взор был прикован к фляге в руках капитана.

Мальчик нерешительно постоял на месте, а потом все-таки направился к Ламберту, и в эту секунду на поляне появились два всадника. Лукай почувствовал, как внутри у него все заныло от беспокойства, когда Бигдиш, едва справляясь с гарцующим конем, остановился рядом с Ламбертом. Тренировка тут же прекратилась, Стаффорд и Ольвэ обратились в слух, остальные обернулись к вернувшимся лазутчикам.

– Плохие новости, капитан, – отрывисто произнес Фив, натягивая повод лошадки.

Ламберт промолчал, крутя в руках флягу, а потом произнес:

– Ко мне немедля!