Дорога к гибели

Каждый несовершеннолетний американский студент знает, как сделать фальшивые документы, поэтому для Генри не было никакой сложности сделать для своих подопечных фальшивые студенческие пропуска со своей фамилией, но с их фото.

«Только не нужно мне сдавать все на отлично», — предупредил он их.

«Мне хватит и тройки. Если будет балл выше, отец мне просто не поверит».

И так Генри Купер стал троечником до конца своей учебы, находя новых подопечных для своих экзаменов, так что Генри старший был счастлив, или, по крайней мере, стал менее свирепым. Таким образом, Генри нашел свое призвание — он стал агентом по найму.

* * *

Бернис вошла в офис Генри; она выглядела немного обеспокоенной и даже слегка смущенной.

— Простите, мистер Купер, — извинилась она.

— Не извиняйся, Бернис, — спокойно ответил Генри. — Просто будь уверена в своей правоте.

Крепкий мужчина сорока двух лет, немного округлый, но все же в относительно хорошей форме, благодаря регулярной игре в гольф и нерегулярным причудам с диетами, Генри Купер уже не помнил ни одной из своих уловок, благодаря которым он получил степень бакалавра гуманитарных наук и субсидии своего отца.

(Теперь дело с субсидиями повернулось в обратную сторону: Генри теперь обеспечивал старого ублюдка, живущего во Флориде, и, по негласному соглашению, старший остается жить там, а Генри никогда его не навещает).

Все, что он помнил со времен университета — это футбольные игры и парочку собутыльников.

Теперь же Генри был успешным и уважаемым бизнесменом, который никого и ни в чем не обманывал, даже жене своей не изменял.

(Которая, если бы узнала об измене, просто разорвала бы его в клочья).

Теперь компания Купер Плэйсмент Сервис обеспечивала ему комфортную жизнь и статус в обществе.

Он болел за футбольную команду своей молодости и время от времени делал пожертвования в их фонд.

Он был отличным выпускником.

Он также был превосходным работодателем, его считали справедливым и спокойным, иногда немного туманным по отношению к деталям. Бернис знала, что, когда Генри говорит ей быть уверенной в своей правоте, так и нужно делать. Поэтому она сменила обеспокоенность на улыбку и сказала:

— Помните, сэр, вы говорили, чтобы я не пропускала к вам звонки от Монро Холла?

— О Господи, этот Монро.

Генри приложил ладонь ко лбу.

— Этот нищий сукин сын, — выдохнул он. — В кои-то веки есть что-то, в чем нет его вины. Но я действительно ничем не могу ему помочь.

— Я знаю, сэр.

— Я пытался подобрать ему персонал, — продолжил свою тираду Генри. — Мы раньше играли вместе в гольф. Я еще тогда пил скотч, когда это еще не было запрещено. Но я не собираюсь отказываться брать комиссию за его сотрудников.

— Конечно, нет, сэр.

— Но все же, я ничем не могу ему помочь, — подытожил Генри. — Ненавижу увиливать, я не тот человек, который будет увиливать от своих обязанностей, ты ведь знаешь…

— Да, сэр.

— … но что я могу ему сказать? Я не могу больше слушать его стоны. А что если он и вовсе начнет рыдать в трубку? — О, боже.

— Вот именно.

Так что мне все равно, что он тебе там напридумывал, меня нет в офисе.

— Сэр, — не сдавалась она, — на этот раз он говорит, что хочет купить агентство.

Генри быстро заморгал.

— Купить… мое агентство? Купер Плэйсмент Сервис?

— Да, сэр.

— Это абсурд.

— Он говорит… — продолжила она, но потом засомневалась.

— Давай, давай, говори, — настаивал он. — Я знаю, что это не твои слова, а Монро.

— Да, сэр. Он говорит, что раз уж вы больше не заинтересованы в этой работе, он приберет агентство к своим руках и найдет кого-то более компетентного.

— Вот ублюдок!

— Он просит вас назвать цену.

У Купера не возникло даже соблазна продать свою фирму, хотя он знал, что у Холла есть деньги, и, какую бы цену он не назвал, Холл поддержал бы ее.

Вдруг вся злость угасла.

На его лице проявилась сострадание к своему ближнему.

— Бедный подонок, — сказал он. — Похоже, он в отчаянии.

— Уже какое-то время, сэр.

— У него есть деньги, до которых властям не добраться, но все равно его жизнь — сущий ад, потому что он ничего не может купить.

— Полагаю, сэр, — предположила она, — он даже не выходит из дома. Или за пределы поместья.

— И в гольф он больше не играет, — согласился Генри. — Слишком велик риск, что кто-нибудь ему снесет голову железной клюшкой.

— Оооо, сэр.

Генри вздохнул.

— Я поговорю с ним, — сказал он. — Но только один раз.

— На второй линии, сэр. И спасибо вам.

Она ушла, а Генри с тяжелым грузом на сердце поднял трубку, нажал кнопку «2» и сказал:

— Монро, я делаю все, что в моих силах.

— Назови свою цену, — прозвучал в трубке голос Монро.

Генри уже и забыл, как высокомерно звучит голос Монро.

Он сдерживал свое раздражение.

— Монро, в прошлом я всегда на отлично выполнял свою работу. И я бы с радостью продолжил снабжать твое поместье персоналом, но ты сделал это невозможным. Это все твои действия, твоя «слава», а не мое бездействие и безалаберность.

— Да когда же люди переживут уже это?

— Люди не забудут этого, Монро, пока ты их пария.

— Почему люди постоянно говорят это слово?

— Подумай сам, Монро.

— Не хочу.