Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Поисковики очень удивились, обнаружив среди тянувшихся вниз следов хорошо сохранившийся след ботинка. Удивились оттого, что все числящиеся за группой «Хибина» ботинки были найдены либо в палатке, либо в лабазе (там дятловцы оставили две пары). Непонятный след сфотографировали, но прокуроров Иванова и Темпалова важнейшая улика отчего-то не заинтересовала. А ведь это единственный след присутствия чужаков на месте трагедии — на том единственном участке склона, где сохранились следы. (Мы помним, что непосредственно у палатки, у кедра и у оврага все было заметено снегом.)

У читателей может возникнуть недоуменный вопрос: а куда и зачем, собственно, отлучились в закатный час Золотарев и Тибо-Бриньоль?

Ответ есть, но чтобы его обосновать, предстоит разобраться еще с одним постулатом дятловедения.

Постулат № 3. Дятловцы планировали холодную ночевку на склоне Мертвой горы

Казалось бы, а что еще они могли планировать, если запаса дров нет, а палатку разбили на голом безлесном косогоре?

Все их дрова — чурбак, обнаруженный рядом с палаткой, и его явно не хватило бы ни для приготовления горячей пищи, ни для того, чтобы протопить палатку.

(Справедливости ради надо отметить, что единственный человек, поисковик Шаравин, утверждал, будто найденная в палатке дятловская печка была загружена дровами, т. е. ее все же собирались затопить. Но доверия это свидетельство не вызывает: оно прозвучало много лет спустя, когда заслуженные ветераны вообще вспоминали много странного, подтверждающего их личные версии произошедшего. А в документах 1959 года печка фигурирует либо без упоминания о том, что лежало внутри, либо с упоминанием: лежали там секции складной вытяжной трубы.)

Но вот вопрос: если Дятлов решил штурмовать Отортен, ночуя при минусовой температуре и питаясь всухомятку, — зачем тогда туристы вообще потащили с собой печку? Она была достаточно легкая, но все же несколько килограммов весила, и гораздо логичнее было бы оставить этот лишний и бесполезный вес в лабазе. А на обратном пути забрать. Двуручная пила и два больших топора при таком раскладе — тоже бесполезный груз, и их тоже логичнее оставить в лабазе.

Представляется, что хотя бы ночь с 1 на 2 февраля дятловцы все же планировали провести в тепле, — иначе наличие у них печки ничем не объяснить. А вот пройти за дневной переход 1 февраля всего лишь два километра отнюдь не планировали.

Нет, они собирались преодолеть перевал и вновь спуститься в долину Лозьвы — там было топливо, там была защита от ветра — и пройти им оставалось всего ничего.

Ночевка на голом склоне — экспромт, вынужденное решение, принятое вопреки первоначальному плану. Отчего Дятлов резко изменил свои намерения — вопрос отдельный, мы вернемся к нему позже. Сейчас просто констатируем: печка есть, но топить ее нечем — предстоит холодная ночь.

Вообще-то ничего смертельно опасного в холодной ночевке нет. Как мы помним, согринцы заканчивали маршрут без палатки, ночуя в снегу, — и все остались живы. Но тут на первый план выходит вопрос снаряжения. У туристов из группы Согрина по крайней мере имелись спальные мешки. История умалчивает, какие именно, — в те годы, например, шились очень теплые мешки из собачьего меха, позволяющие в самом буквальном смысле ночевать прямо в сугробе. В конце концов, северные собаки ночуют именно так и не замерзают.

Но у дятловцев-то даже примитивных, из стеганых одеял сшитых спальных мешков не было!

Есть еще один нюанс. В расследовании Шкрябача-Соловьева 2015 года приводится любопытный факт (а это расследование и впрямь можно назвать таким словом, в отличие от большинства дятловедческих изысканий — все-таки занимались им два профессиональных криминалиста). Вот какой:

«При анализе данных ближайших к месту событий метеостанций Ивдель, Няксимволь и Бурматово, расположенных от места трагедии соответственно в 117, 95 и 66 км, в районе в ночь с 1 на 2 февраля 1959 г. прошел (продолжительностью не менее 10 часов) фронт циклона, сопровождавшийся сильным снегопадом, усилением ветра до ураганного (20–30 м/сек) в направлении с северо-запада на юго-восток и падением температуры окружающей среды до –4 °C»[1].

Падение температуры на двадцать градусов — это серьезно. Минус 40 с сильным ветром — это еще серьезнее.

Если дело происходит в ветхой палатке, установленной на самом ветродуе, при отсутствии спальных мешков и топлива для печки — ночевку в таких условиях можно расценивать как попытку коллективного суицида.

Разумеется, вечером, когда туристы растягивали палатку, приближение погодного катаклизма могло ничто не предвещать. А радиоприемник Дятлов с собой не взял, хоть и планировал, и послушать прогноз погоды не мог.

И все же представляется, что в группе был человек, предсказавший наступление холодного фронта без помощи синоптиков. Что называется, по приметам. Человек этот — Семен Золотарев.

Дело в том, что той же самой зимой Золотарев угодил в экстремальную ситуацию, связанную именно с резким похолоданием.