Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Очень, очень живописно Ракитин изложил, как тружеников и тружениц оборонного комплекса раздевали догола на выходе с предприятия, как искали припрятанные куски плутония в их влагалищах и задних проходах. Всем и сразу становится понятно: ничто радиоактивное покинуть «Маяк» без ведома и согласия КГБ не могло. А если с согласия — то это же она и есть, «контролируемая поставка»! Бинго!

Завершает изложение Алексей Ракитин следующим выводом:

«Предположение, будто Кривонищенко «случайно» мог прихватить в поход «рабочие» штаны и пару свитеров, звучит просто смехотворно. Вынести их через 3 или 4 периметра охраны, на каждом из которых осуществлялся дозиметрический контроль, было просто невозможно, а вынести, умышленно спрятав, значило совершить преступление. Думается, что после всего вышесказанного этот тезис не требует особого разъяснения».

Позвольте не согласиться, тов. Ракитин. Смехотворно звучат россказни об агентах УНА-УНСО, не пойми как попавших в 1941 год. И о гранатах, которые швыряли в камеры с целью убийства заключенных. А в предположении, что Кривонищенко мог прихватить в поход одежду происхождением из Челябинска-40, ничего смехотворного нет. И мы сейчас это докажем.

* * *

Есть нюанс, портящий Ракитину всю картину.

Зачем нам все эти исписанные им страницы, посвященные «Маяку», его технологиям и мерам по поддержанию на нем секретности, если Кривонищенко там не трудился?

Зачем душераздирающий рассказ о ректальных и вагинальных обысках, если Кривонищенко им не подвергался?

Зачем вспоминать о 3–4 периметрах охраны с дозиметрами, если Кривонищенко и его одежда находились снаружи этих периметров?

Зачем?

Все десятки исписанных Ракитиным о «Маяке» страниц можно свернуть в трубочку и засунуть туда, где они очень удивили бы производящих личный досмотр вертухаев. Там этим страницам было бы самое место.

Кривонищенко на «Маяке» НЕ РАБОТАЛ. Да, он жил неподалеку, в Челябинске-40, ныне Озерске. Но он не был секретным физиком-ядерщиком. И ни на какой другой должности на ядерных объектах не трудился. Он был строителем.

Читайте по губам, тов. Ракитин: СТРО-И-ТЕ-ЛЕМ!

Он мог лишь строить ядерные объекты, то есть бывать на них ДО того, как там появлялись ядерные изотопы. Да и то едва ли. Слишком молодой — едва-едва со студенческой скамьи, — а на важнейшие для страны стройки уж наверное посылали более опытных. Жилье да объекты соцкультбыта в Челябинске-40 — вот где стоит набираться опыта молодому специалисту, а не на строительстве объекта, который может рвануть почище Хиросимы и который, тем более, один раз уже рванул, накрыв радиоактивным следом три области: Свердловскую, Челябинскую и Тюменскую.

Любопытно, что тов. Ракитин вроде бы понимает очевидные вещи, потому что пишет в упомянутой главе:

«Работал он (Георгий Кривонищенко — В. Т.) в «закрытой» организации, именовавшейся «почтовый ящик 404». В миру эту таинственную структуру называли немногим более понятно: Управление строительства № 859 (впоследствии — Южно-Уральское управление строительства). Эта организация не имела непосредственного отношения к производственному циклу получения плутония-235, но работала в интересах комбината № 817, возводя для него необходимую инфраструктуру — дороги, здания, линии электропередач».

Все правильно, все разумно: строитель, никакой не секретный физик, с ядерными изотопами дела не имеет: не нужны ядерные изотопы при строительстве дорог. При установке опор ЛЭП не нужны тоже.

Вот только строитель плохо вписывается в теорию «контролируемой поставки», и Ракитин упрямо лепит из него секретного физика, словно бы забыв о том, что сам же написал на соседних страницах.

«В числе погибших туристов, напомним, был Георгий Кривонищенко, работавший в закрытом уральском городе Озёрске, носившем тогда неблагозвучное название Челябинск-40 («сороковка»). Это был город атомщиков, построенный рядом с т. н. заводом № 817, известном в последующие годы как ПО «Маяк». На шести реакторах этого завода осуществлялась наработка оружейного плутония, т. о. Кривонищенко был из разряда тех людей, кого в те времена называли «секретный физик» и притом произносили слова эти только шёпотом.

<…>

Когда Георгий Кривонищенко, ушедший в турпоход с группой Дятлова, не вышел на работу, его непременно должны были хватиться. Не столько коллеги, сколько сотрудники отдела (службы) режима. Ещё бы — исчезновение секретоносителя, да тем более второй категории допуска (к совсекретным документам) — это ЧП в масштабах предприятия, как минимум!»

Вообще-то Кривонищенко с прежнего места работы уволился, а на новое, в Красноярске, не прибыл, и никаких секретов там не узнал. Из какого цемента замешивают раствор в городе Красноярске, какую арматуру кладут в фундамент при заливке и т. д. и т. п. — ничего из этих крайне важных для ЦРУ гостайн Кривонищенко на новом месте узнать не успел. Но все-таки его хватились, начали запрашивать Челябинск-40: где наш строитель, почему не прибыл? Челябинск-40 отпасовывал вопросы в прокуратуру Свердловска, и эта переписка отражена во втором томе УД дятловцев.