Дорога к неведомому

Его голос был необычайно холодным, и он изо всех сил пытался сохранить контроль над собой. Спокойствие, только спокойствие. Когда случалось что-то плохое, он всегда первым делом думал о том, чтобы сохранить спокойствие. Паника никогда еще не доводила до добра.

Он никогда еще не видел Астру настолько побледневшей – и знал, что причиной тому был отнюдь не внезапно опустившийся на корабль холод. В ее карих глазах плескались ужас и испуг. Он даже не знал, что его сестра вообще способна на проявление подобных чувств.

Вместо ответа Астра в отчаянии посмотрела на релинг.

Под ним сиротливо стояла пара сапог. Люсиферу они были хорошо знакомы.

Он уже подозревал такой исход, но теперь, когда рассеялись последние сомнения, осознание поразило его, словно удар под дых. Тамара прыгнула в воду!

Он не знал, почему, но это не имело никакого значения. Тамара не умела плавать. Она утонет, или замерзнет, или и то и другое сразу. Если это уже давно не произошло.

Он опоздал. Тамара могла уже находиться на дне океана, неподвижная и заледеневшая.

Она могла быть уже мертва.

В ушах его зазвенело; шум становился все громче и громче. Лишь последняя толика разума удерживала его от прыжка за своей родственной душой. Он знал, что любая помощь придет слишком поздно, чтобы спасти Тамару – а на этом морозе он лишь сам погибнет, прыгнув в воду. Впрочем, в данный момент эта мысль показалась ему довольно заманчивой.

Астра что-то втолковывала ему; лицо ее было искажено ужасом, а в глазах стояли слезы. Люсифер ее не слышал. Он слышал лишь свое чересчур быстро колотящееся сердце и ревущую в венах кровь.

Слишком поздно. Он явился слишком поздно, чтобы ее спасти. Возможно, она еще борется за свою жизнь под толщей океанской воды, или же смерть уже крепко держит ее в своих когтях. Она умрет, если еще не умерла. Он думал, что в любой момент может определить, когда у Тамары не все в порядке. Очевидно, он ошибался.

Слова, ужасные, гибельные слова вытеснили из головы его все остальные мысли.

Мертва. Погасла.

Навсегда потеряна.

Ноги Люсифера чуть не подкосились, когда он бросился прочь. Он бежал не к релингу, а в противоположном направлении. Он не мог видеть океан, эти волны, поглотившие его любимую. Он был не в силах вынести отчаянные крики друзей, их споры, страх в их голосах. Он больше ничего не мог выносить, и в особенности себя самого. Он явился слишком поздно.

И Тамаре предстояло умереть. Умереть. Умереть. Умереть.

Слово это эхом отзывалось в его голове, когда он распахнул дверь кают-компании и, спотыкаясь, ринулся вниз по трапу. Остановившись перед камбузом, он схватил со стола нож, прежде чем помчаться дальше. Он летел по неизвестным ступеням, все ниже и ниже, только бы бежать подальше от холода и боли.

Мертва. Мертва.

Мертва.

Наконец Люсифер остановился, задыхаясь. Он находился в темном трюме, где команда хранила припасы. Вероятно, он был теперь в самой сердцевине корабельного чрева. Сквозь постоянный гул в собственной голове он мог расслышать мерный шум океана.

Океан. Именно океан украл у него любимую. Его родственную душу. Его Огнесолнышко. Она ушла.

Люсифер сам не знал, что делал, когда уронил на пол нож, обеими руками обхватил полку с банками справа от себя, а затем рывком швырнул ее на пол. Громкий грохот заглушил его отчаянный крик; за ним последовал звон бьющегося стекла. Он, однако, еще не закончил.

Снова и снова он лупил кулаком в непокорную стену, ранее закрытую полкой. Выбросив руку вперед, он с такой силой ударил по скрипящему дереву, что кожа на суставах лопнула.

Он не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал – одно лишь ужасное отчаяние, охватившее его. Тамара была мертва.

С каждым ударом кулака он усваивал эту горькую правду. Она была мертва, а он все еще оставался жив.

Когда силы наконец покинули его, а руки безвольно повисли, в нем что-то лопнуло. На этот раз он почувствовал боль. Ему было больно. Ужасно больно. Как будто кто-то воткнул кинжал прямо ему в сердце и одновременно живьем содрал с него кожу.

Люсифер рухнул на пол рядом с мешком муки и в отчаянии прижал руки к вискам. Боль не утихала. Что-то разрывало его изнутри так сильно, что, казалось, в следующий момент он разлетится на тысячу частей.

И затем – громкий хлопок. Порвалась эта неразрывная связь между ним и его второй половинкой, та самая связь, о существовании которой он всегда знал, но никогда полностью не понимал ее ценности.

Люсифер закричал. Он кричал так громко, что его должно было быть слышно и за океаном. Он никогда еще раньше так не кричал. Этот леденящий кровь крик был отчаянным и безнадежным. Это был крик сломанного человека.

Крик перешел в рев, рев существа, только что потерявшего свой самый драгоценный дар. Его затылок ударился о стену, когда он запрокинул назад шею и ревел, пока ему не показалось, что уголки его рта вот-вот порвутся.

А когда боль утихла, когда связь была полностью разорвана, а рев в его голове внезапно прекратился, Люсифер понял значение этой передышки. Теперь Тамара была мертва навсегда. Она перестала сражаться, и смерть прибрала ее к себе.