Дорога к Потаенному озеру

А потом, когда Гарик снова открыл их, тьма не исчезла, но покрылась россыпью звезд. Откуда– то взялась луна – большая, желтая. Зато исчезла вода. Он шевельнул пальцами рук и ног. Точно, он на суше. Лежит на чем– то твердом. Кажется, похоже на дощатый настил. Неровные доски давят в спину. Он весь мокрый и страшно замерз. Трясется и стучит зубами. Почувствовал, как чьи– то пальцы с острыми ногтями впиваются в плечи и пытаются его тащить куда– то. Захотел повернуться, но не смог даже голову от досок оторвать. Над ним склонилось лицо девушки. Длинные мокрые волосы защекотали его щеки. Она была красива и одновременно ужасна. Глаза выпучены, ноздри раздуты, дышит тяжело, точно жаба. Вдруг хватает его оберег, висящий на шее на серебряной толстой цепочке, и начинает душить. Гарик пытается оттолкнуть ее руки, но то ли она очень сильная, то ли он ослабел. А ногти– то какие страшные! Синие! Не иначе, русалка это на него напала! На дно хочет утащить снова, в воду ледяную, к черному столбу! Не хочет он туда! Ни за что ей не позволит сделать это! Гарик дернулся всем телом, взбрыкнул ногами, толкнул ее в плечи что было сил. Она на спину опрокинулась. Чешуя под луной на ней засеребрилась, красивая такая. И чешуя, и русалка красивая. Жаль, что злобная только. Лежит, смотрит на него, рот открывает, закрывает, губами шевелит, что– то сказать ему хочет, а не может. Интересно, где хвост– то у неё? Рыбий должен быть, с раздвоенным плавником на конце. Не видно. Подогнулся, видать, когда она упала. Надо срочно удирать, пока она снова не набросилась, гадина болотная! Гарик вскочил на ноги, но тут почему– то деревянный настил вдруг резко прыгнул вправо, потом влево, а потом старые серые доски подскочили и с размаху ударили его прямо по лицу.

Когда Гарик вновь открыл глаза, он тут же зажмурился от обилия света, ослепившего его. Голова гудела. Страшно болел нос. Вспомнил прыгнувшие на него доски, русалочье лицо, раздувшееся от злости, синие ногти и чешую… И страшный черный столб с дуплом– пастью, засасывающий его. Что все это было? И жив ли он? Может быть, Бог смилостивился над ним за все его страдания и забрал в рай? Осторожно приоткрыл веки и глянул в пространство перед собой сквозь частокол ресниц. Вначале видел лишь белый свет и больше ничего. Потом различил синеву неба, облака и золотое солнце прямо над ним. День! Слышно, как шумит листва, обдуваемая ветром. И пахнет так вкусно! Не болотом, не тиной, не гниющими водорослями… Пахнет едой! Где– то неподалеку что– то варится. Пар плывет по воздуху над ним, щекочет ноздри. Гарик поворачивает голову, которая тут же взрывается. Через мгновение оказывается, что нет, не взорвалась, цела голова, только болит очень. Зато он теперь видит немного больше. На ветру трепещут какие– то вещи, переброшенные через натянутую между деревьями веревку. Кажется, его вещи! Брюки, куртка, и – черт побери! – трусы. А рядом сверкает на солнце русалочья кожа. Ой, странно все как– то! Только русалки ему не хватало! И так ночью не придушила его едва! Медленно– медленно, чтоб избежать повторения «взрыва», поворачивает голову в другую сторону – в ту, откуда доносится вкусный запах. И тут же зажмуривается от увиденного. Это что– то совсем уж нереальное! Спиной к нему стоит обнаженная (то есть совсем голая) девушка, стройная, даже слишком – видны полукружия ребер, но фигуристая. Длинные темные волосы полощет ветер. Она помешивает что– то в закопченном котелке, висящем на огне. Дует в ложку. Пробует. И вдруг, словно почувствовав кожей его взгляд, резко оборачивается. Гарик ошарашенно моргает. Оказывается, это Лия! И такая красивая, что глазам смотреть больно. Снова зажмурился.

– Ожил? Наконец– то! А я переживала, боялась, серьезная травма, придется за помощью идти, – услышал он ее голос – робкий, как у первоклассницы, и нежный, как журчание весеннего ручья. – А как тебя здесь одного бросить, в таком состоянии? Места дикие, волки рыщут. Ты как? Где болит?

– Голова, – с трудом выдавил Гарик. Язык еле ворочался, как у пьяного вдрызг.

– Ты упал очень, прямо с разбегу. Не узнал меня.

– От русалки убегал.

– Что ты, какая русалка?! Это ж я вытащила тебя! Думала, не смогу, не осилю. Ты тяжелый. Из воды еще ничего, за веревку тянула. А как поднять – сил– то и не хватает!

Тут Гарик понял, почему у русалки было такое раздутое лицо. Ясно: от натуги. Бедная девчонка чуть не надорвалась, а он ее еще и пинал! Ну не узнал в темноте! И платье это ее блестящее… В точности, как рыбья чешуя! Вот как, значит, Лия спасла его от смерти, не дала утонуть. Он изучающе взглянул на ее руки, держащие ложку. На ногтях блеснул синий лак. Вот, значит, как! Она заметила его взгляд, улыбнулась, волосы на плечи накинула, прикрыв грудь, которая, как успел заметить Гарик, была крошечная, подростковая. И тут понял, что сам лежит перед ней без одежды. Ведь она же, сам видел, на веревке сушится! Почувствовал, что краснеет, растерялся, не зная, что сказать.