Дорога к рабству

Разве справедливо, чтобы большинство, возражающее против свободы, порабощало меньшинство, готовое эту свободу отстаивать? Несомненно, правильнее, если уж речь идет о принуждении, чтобы меньшее число людей заставило остальных сохранить свободу, которая ни для кого не является злом, нежели большему числу, из потакания собственной подлости, превратить оставшихся в таких же, как они. рабов. Те, кто не стремится ни к чему иному, кроме собственной законной свободы, всегда вправе отстаивать ее по мере сил, сколько бы голосов ни было против.

Джон Мильтон.

Наше поколение тешит себя мыслью, что оно придает экономическим соображениям меньшее значение, чем это делали отцы и деды. "Конец экономического человека" обещает стать одним из главных мифов нашей эпохи. Но прежде чем соглашаться с этой формулой или усматривать в ней положительный смысл, давайте посмотрим, насколько она соответствует истине. Когда мы сталкиваемся с призывами к перестройке общества, которые раздаются сегодня повсеместно, мы обнаруживаем, что все они носят экономический характер. Как мы уже видели, новое истолкование политических идеалов прошлого — свободы, равенства, защищенности — "в экономических терминах" является одним из главных требований, выдвигаемых теми же людьми, которые провозглашают конец экономического человека. При этом нельзя не отметить, что люди сегодня больше, чем когда–либо, руководствуются в своих устремлениях теми или иными экономическими соображениями, — упорно распространяемым взглядом, что существующее экономическое устройство нерационально, иллюзорными надеждами на "потенциальное благосостояние", псевдотеориями о неизбежности монополий и разного рода досужими разговорами о кончающихся запасах естественного сырья или об искусственном замораживании изобретений, в котором якобы повинна конкуренция (хотя как раз это никогда не может случиться в условиях конкуренции, а является обычно следствием деятельности монополий, причем — поддерживаемых государством)[85].

Однако, с другой стороны, наше поколение, безусловно, меньше, чем предыдущие, прислушивается к экономическим доводам. Люди сегодня решительно отказываются жертвовать своими устремлениями, когда этого требуют экономические обстоятельства. Они не хотят учитывать факс, ограничивающие их запросы, или следовать в чем–то экономической необходимости. Не презрение к материальным благам и не отсутствие стремления к ним, но, напротив, нежелание признавать, что на пути осуществления потребностей есть и препятствия, и конфликты различных интересов, — вот характерная черта нашего поколения. Речь следовало бы вести скорее об "экономофобии", чем о "конце экономического человека", — формуле дважды неверной, ибо она намекает на продвижение от состояния, которого не было, к состоянию, которое нас вовсе не ждет. Человек, подчинявшийся прежде безличным силам, — хотя они и мешали порой осуществлению его индивидуальных замыслов, — теперь возненавидел эти силы и восстал против них.