Дорога к счастью

Имрус не выпускал её из виду ни на секунду. Он был благодарен ей за хорошо проведённый день. Иногда ему казалось, что она подойдёт к нему и прижмётся, а может, даже беззаботно обнимет, как и сыновей, такая лёгкая царила атмосфера, но она избегала даже смотреть в его сторону.

Он подал ей руку, когда она надевала на лезвия коньков интересные штучки, но девушка только сделала вид, что воспользовалась помощью, а сама едва коснулась его руки пальцами. Он целый день смотрел на неё, слушал детей, разглядывал дом — и снова возвращался взглядом к ней.

С Талейтой её перепутать было невозможно. Общие черты лица остались те же, но мимика, манера говорить, смотреть, кардинально меняли впечатление. А ещё на щеках благородной лэры никогда не было румянца. Может, всё это мелочь, но она напрочь разбивала хорошо знакомый образ, и невозможно было отвести глаз, не хватало сил заставить себя подумать о приличиях и не пялиться, создавая о себе неблагоприятное впечатление.

Его привлекало не только её живое, наполненное эмоциями лицо, он слушал её голос, с нетерпением дожидался момента, когда она рассмеётся, и даже защекотал старшего сына ради неё, хотя тот уже не малыш.

Имрус с удивлением отмечал, что Злата всё время в движении, не наблюдает со стороны за детьми, как положено благородным лэрам, а во всём принимает участие и это нисколько не умаляет её достоинств.

Ни одна девушка, ни одна признанная красавица не выглядела так же обворожительно прекрасной, как разрумянившаяся и упавшая в кучу малу с детьми Злата. Сыновья подскочили и принялись поднимать её, а потом отряхивать от снега, а он стоял как дурак и не мог налюбоваться на них всех, не смея подойти.

И не только в забавах она активно участвовала. Дети врывались в дом после прогулки, отдавали ей мокрую одежду и устало падали на диваны, а она быстро всё устраивала просушиваться, да ещё разогревала обед или готовила полдник.

Когда она всё успевает? Он думал, что ей помогает магия, но от взбалмошной и забавной губки помощи не было. Мальчики старались быть полезными, но больше мешались, а она была очень терпелива и внимательна к ним.

Он отметил, что девушка одевается просто, предпочитая штаны. Это не возбраняется, но такую одежду носят на юге королевства, и она более яркая, а верхние туники следует украшать богатой вышивкой. Но важно не это, а то, что на юге женщины даже простых сословий не ведут в одиночестве дом. Мамы, бабушки, тёти, невестки, дочери — все они живут сообща и разделяют обязанности, если не могут нанять прислугу. Она говорила, что из другого мира, но в голове не укладывается, что за жизнь ей приходилось там вести?

Ему хотелось поговорить с ней, объясниться, но она очень умело, даже искусно игнорировала его, а когда принялась таскать вёдра с водой, то он в бешенстве сжал кулаки. Она должна была сказать ему! Она могла приказать, а не делать вид, что в доме нет мужчины!

Он вскочил, желая вырвать из её рук ведро, но остановился. Пусть сама поймёт, за какой труд взялась! И тут же с досадой ринулся за ней, вспомнив, что все эти дни именно она выполняла всю тяжёлую работу, только делая вид, что дети ей помогают. Бросился к ней, столкнулся в коридоре, и из-за него она разлила немного воды.

Её хмурый взгляд однозначно говорил, кто ей мешает, и он ушёл. Он не ожидал, что такая мягкая, податливая, улыбчивая девушка может вдруг так ожечь взглядом. Это взгляд его жены и даже более выразительный. Она заявляет свои права на его детей! Показывает ему, как мальчикам с ней хорошо и что ей не нужна помощь! Дура! А что она будет делать, когда её найдёт Барути?

Она сновала мимо него, нося воду, а он бесился, замечая, что она выбегает на мороз в лёгкой кофте, с натугой вытаскивает ведро из колодца, что раскраснелась, но ни слова не говорит ему. Она должна, обязана обратиться к нему за помощью! Пусть признает себя зависимой от него! Но она уже даже не смотрела на него, а быстро заполнила бочку до верха и принялась суетиться на кухне. Имрус не понимал, что ему делать и как заполучить эту девушку себе.

Злата и правда поддалась слабости и принялась, как умела, доказывать ворвавшемуся в налаженную жизнь генералу, что она нужная, полезная, трудолюбивая. Это как какое-то наваждение, постыдное желание угодить, чтобы не прогоняли! Она так надеялась, что у неё ещё есть несколько месяцев! На какую жизнь она себя обрекала, поддаваясь липкому страху, проявляя слабость, теряя гордость, она понимала. И только злая генеральская морда отрезвила её и заставила прийти в чувства.

— Лэр Больдо, горячая вода на плите, если хотите ополоснуться, то делайте это сейчас, — коротко бросила она, выйдя из кухни, и возвращаясь обратно, чтобы замочить фасоль на ночь.

Злата проследила за мужчиной и, как только он закрылся, чтобы ополоснуться, бросилась к зеркалу. Ей надо было предупредить Талейту, что её ждут перемены, а ещё попросить запустить в стиральной машине накопившиеся вещи.