Дорога к себе

      – Возможно, никакого. А, возможно, и наоборот. Он вам о похищении ничего не говорил?

      – Чьем похищении?

      – Даже не знаю, как его и обозначить. Похищение планировалось ваше, но украли-то Василису.

      Оля приложила руки с горевшим щекам.

      – Кошмар! Это Глеб учудил?

      – Естественно. Думаю, он вас все-таки по-своему любит, если настолько не хочет отпускать.

      – Это в нем спесь играет. И самодурство. Его любовь давно прошла, осталось только чувство собственника. Как же, я посмела оставить его первой! Вот если бы первым от меня ушел он, это было бы совсем другое дело. Он уверен, что ему все можно. Когда он стал таким, не знаю.

      – Не волнуйтесь, Оля, это не ваша вина. Хотя, возможно, вы были чересчур нетребовательной женой.

      – Нетребовательной? А нужно быть требовательной?

      – Конечно. С такими, как Глеб, – обязательно. И постоянно давать повод для ревности.

      – Чтоб свой огород стерег, а не чужие пашни возделывал?

      – Да.

      – Такая жизнь не для меня. Я хочу доверять мужу, а не думать каждую минуту, где он и с кем.

      – Тогда вам нужно было за Виталия замуж выходить. Вот уж где спокойная надежная гавань.

      Ольга подозрительно посмотрела на него, но Иван Ярославович, якобы не замечая ее сомнения, спокойно продолжил:

      – Что касается похищения, то внук случайно увидел, как Василису запихали в машину, и поехал следом. Конечно, с ней и так ничего бы не случилось, но тем не менее он подоспел вовремя, чтобы поговорить с Глебом по-мужски. Глеб объяснил, что хотел с вами побеседовать. По душам, так сказать. По-другому он с вами встретиться не мог.

      Оля сердито откинула со лба прядь волос.

      – По душам поговорить? Чушь! Не знаю, что бы он там выдумал, но разговорами дело бы не кончилось, это точно!

      – А вы точно не хотите идти на мировую?

      Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

      – Я и до сегодняшнего милого разговорчика с этой Маринкой знала, что он не слишком порядочный тип, но после него – тем паче!

      – Это все на редкость противно, – согласился Иван Ярославович, – но нужно учесть, что о мымре сказано в жеребячьем гоне. Я бы на вашем месте в суде к этим словам апеллировать не стал.

      – Я и не буду. А вы думаете, что появление Светловой в суде оправдано?

      – Милая Оля, я таких Глебов за свою жизнь навидался предостаточно. И уверяю вас, он будет изворачиваться изо всех сил. Заявит, что всегда был вам верен, и что это просто ваши фантазии. Его необходимо припереть к стенке, чтоб неповадно было. Хорошо бы разыскать еще несколько его подружек, чтоб было нагляднее.

      Оля прямо взглянула ему в глаза.

      – Иван Ярославович, а почему вы так для меня хлопочите? Мне не верится, что вы делаете это бескорыстно.

      Академик рассмеялся дребезжащим старческим смехом.

      – Ага, Олежку цитируете! Это его слова: я ничего не делаю просто так. Плету интриги, козни строю, и прочее, и прочее. Скажу вам по секрету, он совершенно прав! Я вправду хочу выжить его из его собственного дома. Правда, дом-то мой, но это не суть важно. Думаю, пришла пора возвращения к себе. Знаете, у каждого в жизни наступает время, когда нужно найти дорогу к себе. Здесь он только жиреет, жизнь прожигает за жратвой, как другие за водкой. Если бы мне удалось найти ему хорошую женщину, то он был бы мне до конца жизни благодарен. Не сейчас, конечно, а со временем. Так же, как и вы. Но нам пора, нас ждут не дождутся дочери. И моя, и ваша.

      На вопрос, зачем он вмешался в ее судьбу, ответа так и не последовало. У Оли создалось впечатление, что ею ловко манипулируют, но она ничего сделать не могла. Она обняла подбежавшую к ней Лизу и спросила у Светланы Ивановны, как та себя вела. Спросила исключительно для очистки совести, видно было сразу, что Светлана Ивановна и Лиза совершенно довольны друг другом. Они наперебой принялись рассказывать, как замечательно у них прошел день, и Оля поняла, насколько же одинока эта славная, в принципе, женщина.

      Они сели за стол, и Иван Ярославович немногословно рассказал о том, как прошел день у них. Встречу с Мариной, естественно, упустил.

      Оля хотела поподробнее расспросить Бориса о похищении, но за ужином его не было. После трапезы, когда они убирали со стола, она спросила у Светланы Ивановны, когда приедет ее сын, и та удивленно пояснила:

      – Боря здесь не живет. У него свой дом в Сосновом поселке. Он сюда приезжает только навестить деда. Поболтать. Отцу часто бывает одиноко. После такой бурной жизни тяжело осваивать жизнь пенсионера.

      – Но ведь Иван Ярославович работает?

      – Что вы! Это такая мелочь после той нагрузки, что он нес много лет. В принципе, он бы и сейчас справился, но, как он говорит, молодым надо дать дорогу, а ему уже положен почет.

      – Иван Ярославович веселый человек.

      Светлана Ивановна немного помедлила.

      – Скорее язвительный. – Она понизила голос, не желая, чтобы ее кто-то услышал. – Боюсь, что и мама в свое время заразилась от него этакой злой насмешливостью. Знаете, когда вокруг все ужасно остроумные, причем по-недоброму, хочется чего-то душевного.

      Оля сразу вспомнила Василису. Вот она действительно была душевным человеком. И отзывчивым. Правда, после замужества стала какой-то зажатой. И неразговорчивой.