Дорога к себе. Когда боги против...

Вацлав тему не поддержал, продолжая смотреть на меня не то с любопытством, не то с удивлением.

- Я, когда начал более-менее соображать, пересмотрел все, что мог найти по тому конвою. Стычки с вольными, посадка на аварийный стол….

Вздохнув, качнула головой.

- Нашей главной задачей было не нервничать. – Заметив, что Вацлав не совсем понимает, о чем именно я говорила, продолжила: - Не знаю, как на остальных грузовых, но мы шли с отключенными внешними экранами, на одних сканерах. Выскочили из прыжка, получили новые координаты, рассчитали курс, сверили с контрольным, и… вперед, до следующего прокола. Только по переговорам и догадывались, что за свистопляска творилась вокруг. Когда вернулись, смотрели уже в записи. Я потом с месяц просыпалась от собственного крика.

Я не обманывала его – так все и было, если только не договаривала. Не нужно видеть и слышать, достаточно понимать, что ты – лакомый приз, за который вольные готовы сражаться, несмотря даже на соотношение сил не в их пользу. Что ты – надежда для тех, кто лишился всего, оставшись на границе между жизнью и смертью. Что твоя усталость - не оправдание для ошибки, что твой страх - не повод для слабости, что слово «невозможно» должно быть вычеркнуто из лексикона и заменено на другое: надо. Как, через что, какой ценой…. Это никого не интересовало: надо и… все!

- Хорошо, - не согласился, но вроде как принял Вацлав, - а посадка?

-А пойдем, потанцуем, - предложила я, радуясь тому, как очень вовремя заиграла новая мелодия. – А то пригласил на свидание….

Дваржек, улыбаясь, поднялся. Подошел, протянул руку, помогая подняться.

- Прости, я ведь забыл, что ты пока еще не чужая невеста….

Говорить ему, что в жизни чего только не бывает, я не стала - Вацлав об этом и сам знал, а за пять дней до появления Карина многое могло произойти. Оставался лишь вопрос: хотела ли я этого?

Вел Дваржек легко и непринужденно, это если не замечать «застывающего» время от времени взгляда и прикушенной губы. Отец предупредил, чтобы я не вздумала жалеть бывшего сокурсника – все функции организма восстановились полностью, теперь требовалась лишь постоянная тренировка, чтобы вернуть «естественность» приобретенным ранее навыкам, но я бы не стала этого делать и без предупреждения. В Дваржеке всегда присутствовала та сила, которая помогала ему идти вперед, последний его полет этого не изменил.

- А ведь я подумаю над твоим предложением, - во время очередного па прошептала я ему на ухо.

- Это ты о чем? – не сразу понял он, вырываясь из плена контроля над собственным телом. Что порадовало, это не нарушило плавности его движений, словно подтверждая слова отца об осознанных страхах, которые стопорили процесс его выздоровления.

- О чужой невесте, - хмыкнула я, подмигнув. – В пору ревновать. На тебя так заинтересованно смотрят….

- Решила смутить? – теперь уже наклонился Вацлав, что не помешало мне заметить его метнувшийся по сторонам взгляд.

Мысль познакомить его с Лерой мелькнула и… не пропала. Разница в возрасте не проблема, а если они понравятся друг другу, то за бывшего сокурсника можно больше не беспокоиться. Моя средненькая вполне способна заставить окончательно забыть об уходящих в прошлое проблемах и начать все с чистого листа.

- Скорее, возмутиться, - улыбнулась я, отвечая на его улыбку. – Им стоило заметить, что ты пришел не один.

- Или еще одна попытка уйти от заданного мною вопроса, - словно и не услышав меня, продолжил Вацлав, заставив меня напрячься.

Дваржен был прав. Как ему требовалось выговориться, так и мне было необходимо закончить рассказ, освободившись от своего, занозой сидевшего в душе.

Остановился он сразу, как только ощутил сковавшее меня напряжение:

- Хочешь, уйдем отсюда?

- Хочу, - выскользнула я из его объятия и направилась к выходу. Еще в начале ужина Вацлав ввел код своей карточки, укоризненным взглядом ответив на мое предложение разделить затраты по-честному.

В лифт мы вошли уже вместе, из двух предпочтя тот, что скользил снаружи здания.

- Все было настолько тяжело…. – понимающе произнес Дваржек, накинув мне на плечи летний плащ, за которым успел вернуться к столику.

- Они умирали до нас, и при нас – тоже, - выдохнула я, продолжая обманывать саму себя. – В госпитале, который развернули на одной из палуб. В катерах, которые не успевали переправлять к нам самых тяжелых. Трупы обрабатывали специальным составом и укладывали в мешках в полукилометре от посадочного стола, ставшего центром миссии спасателей. С противоположной стороны выставили походные кухни, справа и слева от них – эвакуационные пункты. Первичный медицинский осмотр, универсальные боты и дальше, по временным лагерям. И все это на наших глазах.

Я стояла, прижавшись лбом к прохладному пластику. Не замечая цветных огней, видя лишь картины, что подкидывала услужливая память. Прожектора; тьма за границами света; люди, на лицах которых оставило свой след отчаяние; дети… способные продолжать играть даже в тех страшных условиях….