Дорога к себе. Когда боги против...

В коридоре, в который мы вышли, было чуть светлее — тонкая линия ночного освещения хотя бы намечала контуры помещения. Пока, молча, добирались до кухни, не отпускало ощущение, что все вокруг застыло в том же напряжении, в котором пребывала и я сама. Впрочем, для подобных выводов были все основания — в последний раз на таком уровне защита поднималась в первый год после окончания военного конфликта с Самаринией. Голодно тогда было. Отцу, как врачу, полагался повышенный продуктовый паек, но и его не хватало, чтобы не думать о еде.

— Заварить глост?

Из реальности я не выпадала — не в тех обстоятельствах, в которых мы оказались, расслабляться, уходя в воспоминания, но мамин вопрос стал неожиданностью. Я была уверена, что начнет она с другого.

— Давай, — кивнула я, радуясь пусть маленькой, но отсрочке.

Присела на стул в углу у окна… Когда-то я верила, что кухня — самое надежное место в доме. Давно уже так не считала, но… внутреннее ощущение осталось.

— Это — война? — неожиданно обернулась она ко мне. Кружку с дымящим напитком (автомат стоял уже заправленный, оставалось лишь нажать кнопку) держала в руках, но… вряд ли сама это осознавала.

— Не знаю, — качнула я головой. — Очень надеюсь, что — нет.

— Тогда тоже так начиналось… — сглотнув, прошептала она. Я опасалась слез — утешать не умела, но мама сдержалась. — Никто ничего не знал.

— Тогда на дальней орбите не висела пограничная база, — мягко поправила я, стараясь, чтобы прозвучало убедительно. — Да и средства контроля…

— Мария, — оборвала она меня, в одно мгновение вернув себе самообладание, — не надо со мной так. Я — справлюсь.

— Знаю, — поднялась я, подошла к ней. Забрав кружку, отставила ее в сторону. — Но это не значит, что я не должна о тебе заботиться.

Улыбка была едва заметной, лишь чуть дернулись уголки губ.

— У вас с Карином будут красивые дети, — вздохнула она, но тут же сменила тон: — Рассказывай!

Ох, мама, мама… И не развести руками, говоря, что и рассказывать-то нечего, и не обойтись обтекаемыми фразами, не обманув, но и не произнеся всей правды.

Взъерошив волосы — не столько слабость, сколько возможность собраться с мыслями, начала, стараясь не тушеваться под ее нетерпеливым взглядом:

— Если коротко, то взлетели антигравы в космопорту. Потом был взрыв в районе наземной базы погранцов. Что именно — не понять, но, похоже, шло каскадом. Когда возвращались, без энергоподдержки оказался весь новый город. Транспорт стоит, много аварий. На улицах неспокойно. Пока добирались до дома, несколько раз натыкались на драки.

Получилось и, правда, коротко, но за каждой фразой стояли напряженные минуты, ужас в глазах Лоры и Зои, какая-то обреченность во взгляде Вари и мрачная упертость на лицах Вацлава, Лаэрта и Карина, которую они пытались скрыть подобием невозмутимости. Вот только получалось у них не так хорошо, чтобы этого старания не заметить.

Встреча с Алином не только добавила нам дополнительных забот в виде Вари и Зои, но и предоставила возможность, как можно скорее покинуть зону коспоморта, к которой относился район небоскреба Шалона. Поздний вечер, транспортные эшелоны, кроме аварийных, разгружены. Единственное «но» — невнятное ведение диспетчерами, но и тут стоило вспомнить добрым словом Мареску, в системе управления его машиной использовался спецкод, благодаря которому мы получали приоритет при движении.

Все закончилось при подлете к деловой части города. Пространственная разметка уровней погасла в одну секунду, перестав «семафорить» на всех частотах.

Карин сориентировался мгновенно, тут же «уйдя» в слепой режим и ориентируясь лишь по отметкам собственных сканеров. Всполохи возникали неожиданно, отдаваясь противным звуком настройки оповещения о возможном столкновении. Зои вскрикивала, Лора только сильнее зажимала ладонью рот, молчание Вари напоминала скорее бесчувственность, чем спокойствие.

Но это я отмечала машинально, привыкнув абстрагироваться от всего, что мешало делать свою работу. Сидя рядом с Йоргом, коротко и четко отдавала команды, помогая ориентироваться в незнакомом ему городе.

— Отца вызвали по черному коду.

Голос мамы прозвучал глухо, я же с трудом сдержалась, чтобы не произнести что-нибудь… соответствующее сказанному. Черный код… массовые жертвы.

— Мама…

— Не надо, Мария, — перебила она меня, догадавшись, о чем я хотела сказать. — Я — мать, я знаю, что Лета — жива. Понимаю, что в это трудно поверить… — Схватив кружку со стола, она судорожно сделала глоток… Слеза скатилась по щеке, смешавшись на губе с темно-вишневым следом…

Хотелось ей помочь, признав, что не допускаю мысли о смерти сестры, но в этой боли каждая из нас был сама по себе. Принимать или не принимать… Я — не приняла, но поддерживать в ней надежду не имела права, разочарование могло быть слишком тяжелым. Пусть уж будет так, как есть… с шансом на радость.

— Хорошо, — кивнула я, стараясь не замечать, как чуть подрагивает ее рука, — но ведь ты звала меня не за этим.

— Не за этим, — тут же подобралась она. Куда только делась потерявшаяся на миг женщина, не знающая, как ей существовать дальше.