Дорога к себе. Ступить за грань

Сравнение было настолько нетривиальным, что я дернулась, в безотчетном желании подтвердить возникшую ассоциацию, но Ильдар не позволил даже шевельнуться. Только крепче обнял, едва ли не вжимая меня в себя.

— Ты про безверие? — Риман натужно выдохнул, как если бы рвал ту нить, что связывала его с происходящим за окном. Не дожидаясь моего ответа, продолжил… хрипло… опустошенно… — Тот, кто принял ее в себя, никогда не отступится. Даже предав, даже отказавшись, даже переступив через ее милость, он все равно будет с ней. Этого не изменить!

— Такова суть нашей природы, — пряча за равнодушием ту сопричастность словам Римана, которую хотел скрыть от меня, продолжил за него Вераш. — Дар и проклятье. Ты либо идешь до конца, познавая и принимая все, что в тебе заложено, либо сгораешь в очистительном огне, избавляясь от внутренней боли, которая тем сильнее, чем более выражены твои способности.

— И какое отношение ко всему этому имеет кайри? — изо всех сил стараясь говорить ровно, спросила я.

Вераш, возможно, и хотел ответить, но не успел. Риман вновь перехватил инициативу:

— Вроде и никакого, — усмехнулся он… с горечью, — но и самое прямое. — Посмотрел на меня прямо… предупреждая. Дыхание Ильдара, которое я ощущала, как свое, стало тяжелым… напряженным… — Кайри — воплощенная в женщине Богиня. Богиня не может быть частью… она…

Тишина длилась… длилась… длилась… Похожая на бесконечность. Такая же безразличная и мертвая…

— … едина… — закончила я за него, возвращая жизнь в этот мир. Так, как я ее чувствовала.

— Едина! — повторил за мной Риман. Торжественно… не шевельнувшись, но по ощущениям, преклонив колени. — Как едина и пара из жреца и его кайри.

Вот тут меня и накрыло! Не откровением — осознанием, к чему именно я шла все эти месяцы. К чему готовил меня Ильдар… по своему оберегая, но подводя к краю.

— Я ничего не понимаю! — шепотом «выкрикнула», чувствуя, как на меня надвинулось что-то невообразимо огромное… всеобъемлющее… Попыталась мотнуть головой, сбрасывая с себя липкое, обжигающее в своей неприкрытости понимание, но у меня не получилось — Ильдар держал настолько крепко, что мое сердце билось где-то у него в груди. — Ничего!

— Мария! — Теперь Риман уже в реальности опустился на колени. Взял мои руки… прижал к своему лицу… словно давая ощутить тепло и то безграничное спокойствие, которое в нем сейчас жило. — Кем ты будешь для самой себя — решать тебе. Человеком, знающим, что такое любовь и сострадание, умеющим найти для нуждающегося слово утешения, способным обогреть, успокоить, обнадежить. Матерью для мира, который когда-то отказался от нее и не готов принять вновь. Женщиной, отдавшей себя мужчине, для которого она была, есть и будет единственной. Верным и надежным другом. Опытным навигатором… Не имеет значения, как будут звать тебя другие… Ты — та, кем сама считаешь себя.

— Сама?! — Стоном выплеснула я из себя душившее меня напряжение. — Я — человек!

— Ты — человек, — не кривя душой, согласился со мной Риман. — И это — твой Выбор.

— Но — не его?! — понимание было… обжигающим… ухнув в глотку пылающей лавой, оставляющей после себя горький пепел.

— Не его, — вздохнул Риман. Отпустив мои руки, поднялся, но так и остался стоять совсем близко… от нас с Ильдаром. — Изменения в нем уже начались, их не остановить.

— Не остановить… — эхом отозвалась я, не догадываясь — точно зная, что пряталось за его словами. На этот раз шевельнуться удалось, Ильдар ослабил объятия, как только ощутил мое желание. — Тебя будут пытаться убить? — развернулась я к нему, приподнялась на цыпочки, чтобы не услышать — увидеть его ответ.

— Будут, — не столько равнодушно, сколько бесстрастно произнес Ильдар, глядя на меня. — Но не это самое страшное.

— Не это? — Я попыталась отступить, но была вынуждена остановиться… Риман продолжал оставаться за моей спиной… как опора.

— Как только происходящее со мной станет очевидно для остальных лиската, они постараются добраться до тебя.

Мой вздох облегчения вызвал у Ильдара недовольную гримасу.

Объяснять, что для меня проще потерять себя, чем его… я не стала. Риман в очередной раз оказался прав — свой выбор я сделала, но приняла его лишь теперь.

И вот этого уже точно было не изменить.

Ни богам… ни людям.

* * *

— Ильдар… — позвала я, больше не в силах переносить тишину, в которой не было слышно даже наших шагов.

Не сад — сплошная иллюзия.

— Это не иллюзия, — добродушно усмехнулся он, в очередной раз догадавшись, о чем я думала. Подкинул в воздух очередной светящийся шарик. На этот раз бледно-розовый. — Всего лишь хорошая погода, поздний вечер для прогулок и никого кроме нас.

— И охраны, — вроде как обиженно продолжила я… подыгрывая. День выдался тяжелым. И вряд ли только для меня.

Тот разговор закончился ничем — я поставила точку, сказав, что мне нужна передышка. Для осмысления, для принятия, для… решения, в котором больше не я и… он, а уже мы.

Впрочем, о точке речь не шла, если только о многоточии…

— И охраны, — покладисто согласился Ильдар, взмахнув рукой.