Дорога к себе. Ступить за грань

— Он справится! — шепнула мне на ухо старшая из двух Лор, вырывая из мрачных размышлений. Впрочем, те, в которые она мне предлагала окунуться, были не намного лучше.

— Риман поддаваться не станет, — возразила я ей, а сама вспомнила реплику Гирана, разъяснившего суть поединка. Старшему Исхантелю, чтобы сохранить звание лиската, достаточно было не проиграть, а вот Валанду, для подтверждения нового статуса, требовалась победа.

Взаимоисключающие друг друга условия…

Два этапа: сражение на мечах и ментальная схватка. Продолжительность первой — две с половиной минуты, второй — тридцать. Чтобы стать жрецом высшего посвящения с уровнем дара лиската, Марк должен был продержаться все это время.

— Лорик уверена, что Валанд справится, — едва ли не беспечно хмыкнула Лора.

— Ну, — протянула я насмешливо, — если Лорик уверена…

— А хотите, я расскажу вам о ритуальном оружии лиската? — развернулся к нам Бэй. И ведь не угадал… услышал. Слух у него действительно был острым.

— Это то, которое хранится в главном Храме? — небрежно уточнила младшенькая из Лор. Вроде как не интересно.

Ее выдали глаза, которые просто лучились любопытством.

— Четыре кинжала и четыре меча, — с едва заметной улыбкой подтвердил Бэй. К дочери эклиса он относился с добродушной снисходительностью старшего брата.

Удивительно, но юноша без труда вписался в нашу компанию, став не только новым развлечением, но и… опорой. У него тоже был дар. Дар незапятнанной унынием и тоской души… Одной его фразы хватало, чтобы вывести из меланхолии или заставить увидеть свет даже там, где все было мрачно и горько.

Уж на что Гиран был настроен по отношению к Бэю весьма негативно, но и тот довольно быстро поддался его жизнерадостности, больше не кидая на парня оценивающих взглядов.

— А почему четыре? — поднявшись и подойдя ближе к парочке, спросила я. — Ты же сказал про лиската?

— Сначала это была всего лишь одна пара, — слепо, но глядя так, словно видел даже то, что недоступно другим, посмотрел на меня Бэй. — Глава Храма Богини, которую наши предки называли Единственной, принимая на себя обет хранить этот мир, вспарывал себе кожу на ладони, проливая кровь в ритуальную чашу, заполненную вином.

— Единственная? — нахмурилась я.

— Триединой она стала уже позже, — пояснил Гиран. Ходил он бесшумно, так что не вздрогнула, услышав голос из-за спины, я только благодаря его же выучке. — Уже после раскола.

— А ты видел этот кинжал? — ту же вцепилась в матессу Лорик.

— Я — нет, — качнул тот головой, — а вот госпожа кайри — да!

— И молчала?! — грозно насупилась она.

Лора, которая продолжала сидеть на скамейке, нежась под лучами Лайме, засмеялась, но тут же прикрыла рот ладонями, словно испугавшись воинственного взгляда юной инессы Исхантель.

— Я практически ничего не помню, — с искренним огорчением развела я руками.

И ведь правда — не помнила. Тот день, когда Ильдар стал эклисом, был долгим и тяжелым, оставив после себя двойственные ощущения. С одной стороны — обретение, с другой… про потери на пути к нему мне никогда не забыть.

— Совсем ничего? — обиженно надулась Лорик. Когда я пожала плечом, словно извиняясь за то, что так получилось, вздохнула, с надеждой посмотрев на Бэя… точно зная, что юноша ощутит ее эмоции.

— Ты же разбираешься в оружии? — вместо ответа спросил энарий.

— Да! — едва ли не возмущенно протянула Лорик. — Любой одаренный владеет холодным оружием.

— Тогда представляй, — улыбнулся он ей. Если и заметил, как на «одаренных» проскользнуло гордостью, ничем не дал этого понять. — Кинжал с прямым, обоюдоострым длинным клинком, резко сужающимся к острию. Один дол, вокруг которого на языке древней Самаринии выгравировано: «Начавший свой путь его закончит». Рукоять короткая, из черного дерева, украшена камнями и обвита узором белого металла, главной темой которого является круг, как символ единства. Треугольная гарда небольшая, покрыта надписями. Среди них слово-напутствие: помни…

— Помни, — чуть слышно повторила я, на мгновение вновь вернувшись в тот день. Ясно и четко, словно и не было того туманного угара невозможности происходившего, который меня тогда сопровождал.

Под каменные своды, по которым в неверном свете горящих факелов бегали причудливые тени. В атмосферу, когда взгляд цеплялся скорее за цвета и отдельные звуки, чем за действие, свидетельницей которого я была.

Яркие пятна на фоне грязно-серого… Плащи, низко надвинутые на лица капюшоны… Чаши на подставках… Звук капающей воды… Невнятные голоса… Мистическая торжественность момента…

Я стояла рядом с Ильдаром, когда ему поднесли футляр, в котором лежал тот кинжал. Изящный, утонченный в своей смертельной опасности…

Ощущение вечности, которое я испытала, глядя на него, было отчетливым. Запомнилось именно оно: древность и сила. И несколько крупных камней, четко выделявшихся в узоре светлой металлической нитью. Глубокий красный, искрящийся синий и таинственный матово-черный…

Жизнь, вечность и душа…

— Как символ верности традициям, завещанных нам предками, — с потаенной усмешкой раздалось совсем рядом.