Дорога к Зверю

Вспыхнули свечи на стенах, возвращая свет в омертвевший дом. Ящер заслонил глаза ладонью и ринулся внутрь. Снова. В этот раз он вошел без труда. Подобрал еще теплое тело и хорошенько тряхнул. Осторожно положил на пол и припал к груди, отчаянно надеясь услышать стук сердца.

– Что же ты? – глухо повторил, садясь.

Этого ритуала он не знал, да кабы знал остановить не сумел бы. Для этого Ждан надобен. Хотя под силу ли это шаману? Игидар снова тряхнул тело, сидя качнулся взад-вперед, и достал нож.

Сверкнуло лезвие и тут же обагрилось кровью. Защитные руны он знал наизусть и теперь с остервенение вычерчивал их на когда-то белом теле. Кровь хлестала из ран, но он обращал на это внимания не больше, чем на досужий ручеек, встреченный в лесу. Руна за руной он создавал узор, призванный найти душу его медоедки. Закончил рисунок он уже на себе, прочерчивая на запястьях кровавые дорожки.

– Теперь мы связанны, – он аккуратно поднял обескровленное тело и переложил на кровать. Заботливо прикрыл простыней. – Осталось зажечь огонь, и мы встретимся. Обещаю.

Он уходил не оглядываясь, чтобы через пару клоков вернуться. Пока его ящеры развлекали лютых и подоспевших медоедов, он наведался на местный погост. Свежая могилка – все, что его интересовало. Найти путь к ушедшим к Зверю без огня невозможно. Это знают все. Да никто не знает как точно его разжигать.

Как не бился Игидар, а ничего путного не вышло. Костер тух, едва разгоревшись. И даже подброшенный лист писчей бумаги не спас. Словно насмехаясь, огонь чадил, но не горел. Мужчина с отчаяньем посмотрел на зарубцевавшиеся раны, что покрылись красной корочкой и каждый миг напоминали о случившемся. Связь есть, путь есть, а права на проход нет. Никогда еще Зверь не был так коварен. Чем разозлил только?

Часть II. Самый главный миг

Глава 1

Луноград. Половину шкуры назад

Этот миг он заучил наизусть. Запомнил до черточки, до капельки, до мельчайших подробностей, прокручивая раз за разом, но так и понял, зачем наставник показал это. Тот часто учит тому, что никогда не пригодится. А может, время понимания еще не пришло.

Эта картина превзошла все остальное. Зачем – этот вопрос он задавал себе многие шкуры и не мог найти ответа. Происходящее он видел так, точно находился в гуще событий. Медоеды наступали справа, лютые – слева, позади – речка, впереди – хутор. Он сидит на замшелом бревне и пытается понять, что происходит. Медоеды обычно воюют с ящерами, да и лютые тоже. Что же произошло?

Хотя, если всмотреться, воинов не так уж и много. Двадцать или может тридцать – слишком мало для битвы. Стенка на стенку? Передел территории? Захват одной деревней другой? Воины вооружены топориками и действуют очень слаженно.

Без полной картины невозможно понять, что происходит. На всякий случай, запомнил все лица, движения, приемы. Представил, что сделал бы, будь у него под командованием с десяток воинов. И даже показал результат наставнику. Но наставник на то и наставник, что никогда и ничего не делает просто так.

Понимание этого дня придет. Непременно! А потому он раз за разом готовит зелье грядущего и всматривается в густой дым до тех пор, пока оно не выдыхается, а глаза не начинают слезиться. Поможет ли? Хочется верить.

Гуторенки. Половину шкуры назад

Эту могилу очень давно никто не проведывал. Среди аккуратных холмиков она выделяется бурьяном и печатью зверя. Печать есть на каждом захоронении, но только на этом она иная: почти вдвое крупнее. Среди мелких, будто собачьих следов, этот кажется исполином. Местные впадают в странную задумчивость, проходя мимо, и кажется вновь и вновь ищут ответ на давние события, что так и остались неразгаданными.

Тот, кто сейчас гладит печать зверя, пришел не за ответами. Он знает о произошедшем гораздо больше остальных, но не спешит откровенничать. Его интересует не прошлое, а возможность прикоснуться к нему, стать частью. Пусть на миг, но частью.

Очистив печать, он аккуратно выпалывает траву. Руками. Не обращая внимания на грязь, забивающуюся под аккуратные ногти. Он может извести ее одним движением пальцев, но не делает этого. Ему нравится быть причастным.

Всего миг, и он вернется назад. Туда, где зверь лишь приложение к силе. Силе, которую он в избытке получил при рождении. Там, где он совсем другой: скучающе циничный, надменно злобный. А здесь можно представить себя кем-то другим. Сыграть роль, чтобы самому поверить. Зачем? От скуки, конечно.

Он уже поднялся с корточек и собрался уходить, когда в тишине отчетливо послышались шаги. Тот, кто направлялся сюда, вовсе не заботился о сохранности покоя ушедших, а громко топал, прыгал, бормотал и причмокивал губами. Звуки до того заинтриговали, что визитер заброшенной могилы передумал прятаться.

Хуторяне обычно передвигались на погосте на цыпочках и дыша через раз, дабы не разбудить беспокойников и загадочную нечисть, которую никто не видел, но все о ней слышали. После захода солнца и вовсе смельчаков не сыскать. А тут сразу двое. Он понятно. А это кто?