Дорога китов

То был Святослав, шедший легким галопом в облаке пыли во главе дружины воинов в кольчугах, шлемах с перьями из конского волоса и ярко-синих отороченных мехом плащах, верхом на великолепных лошадях. На такой жаре они должны были спечься заживо, но лес их копий ни разу не дрогнул.

Правитель навещал каждого своего сына, на сей раз была очередь Ярополка, но мы слишком запоздали, чтобы приодеться. К раздражению Эйнара, Давшие Клятву встретили сей торжественный миг как разинувшие рот мужланы, голые по пояс, грязные, вспотевшие, таскавшие груз, как рабы - в основном потому, что мы не верили, что рабы погрузят все как следует.

Не знаю, чего я ожидал, но правитель Руси, Киева и Новгорода, хозяин земель от Балтики до края земли ромеев из Миклагарда, был крепким маленьким человеком с носом картошкой и желтой бородой.

Под доспехами, как у всех русов, на нем были белая рубаха и штаны, но ослепительно чистые. Голова выбрита, кроме косы над ухом, заплетенной серебряной лентой. В другом ухе сверкало огромное золотое кольцо.

- Особо и смотреть не на что, да? - фыркнул Берси, оставив работу.

Он вытер лоб, огромная грива его рыжих волос прилипла к потной спине.

- Можешь сказать это ему, когда он воткнет кол тебе в задницу и оставит так висеть, - возразил Кривошеий, отпив разбавленного эля из меха.

Он вытер свою снежно-белую бороду и перебросил мех с элем мне.

- Это они так здесь делают? За что? - недоверчиво справился Берси.

- За то, что болтают, будто на великого правителя Киева не стоит и смотреть, - вмешался чей-то голос.

Мы повернулись и увидели одного из всадников с блестящей лысой головой и шлемом на согнутой в локте руке.

Он улыбался, как и мальчик рядом с ним, паренек лет примерно шестнадцати, а потому охвативший нас страх рассеялся. Я, прищурившись, разглядывал чужаков, а остальные спокойно подошли, рассматривая лошадь мальчика и снаряжение, искусно выделанную кольчугу мужчины, большие металлические чешуйки его пластинчатого покрова.

Мы дивились и задавали вопросы. Три года требовалось, чтобы обучить всадника в русской дружине. Шесть лет - для его лошади.

Всадник говорил на хорошем норвежском - восточном, конечно, но большинство его понимало. Мы восхищались двумя саблями, копьем, булавой, болтавшейся на запястье, луком в чехле.

- А хазары такие же? - спросил я, и он улыбнулся мне сверху.

- Не такие смелые и приятные на вид, - ответил он. - Но всадники все одинаковы. Нужно быть безумным, чтобы стать одним из них, а твоя лошадь - вдвойне безумна. Требуется столько же времени, чтобы обучить их - хотя у половины войска есть хазарская кровь. Всегда доходит до крови, когда принимаемся разбираться, у кого кто в роду.

Мы хмыкнули: мол, на севере так же. Я бросил ему мех, и он выпил и вернул, вытерев усы.

Внезапно Ярополк оказался рядом, Эйнар у его стремени, оба хмурые и озабоченные.

- Отец уезжает, брат, - многозначительно сказал прыщавый Ярополк мальчику, потом вспыхнул и изящно склонил голову перед мужчиной.

- Дядя! - поприветствовал он нашего собеседника, и тут мы поняли, что мальчик был юным князем Владимиром, а мужчина - Добрыней, его дядей со стороны матери.

Добрыня надел шлем и поднял руку в приветствии.

- Князь Владимир, - приветствовал Эйнар, и мальчик остался, а Ярополк ускакал.

- Мне нравятся твои люди, Эйнар Черный, - сказал князь Владимир звонким, еще не ломким голосом. - Если ты переживешь Белую Вежу, мы поговорим.

И он уехал, оставив нас в облаке пыли. Эйнар задумчиво пригладил усы.

- О чем это он? - спросил Берси. - Это в самом деле русский князь?

- Он самый, - буркнул Эйнар. - Если родился от рабыни, тебе, чтобы уцелеть, требуется немалая удача. - Он нагнулся за очередной бочкой. - За работу, ленивые пердуны!

Бочки и мешки плавно перетекали из рук в руки; кто-то спросил жалобно:

- Что еще за Белая Вежа?

Оказалось, это Белая Крепость, славянское название хазарской крепости Саркел. Большая крепость из известняка на серовато-коричневом подъеме у излучины Дона, почти у Черного моря. Самое сильное оскорбление для Руси, потому что русам приходилось платить десятину с каждой торговой флотилии, которая шла вверх или вниз по реке.

Мы осторожно продвигались вниз по Дону, речники-чудь вели флотилию, перекликаясь и отталкиваясь шестами. Всю дорогу мы насмехались над сопровождавшими нас всадниками, которые скакали вдоль северного берега Дона. Они настолько же взмокли от жары, насколько нам было прохладно.

Лошади дружины были могучие, а лучников несли степные лошадки - толстоголовые, коротконогие, мохнатые. Как стаи скворцов, они летели вдали над степью под неусыпным оком хазарских лазутчиков.

Если и были бои, мы о них не слышали; большую часть времени мы играли в кости, слонялись по палубе, обменивались легкими ударами на потешных поединках и бросали яблочные огрызки и корки ржаного хлеба в несчастных потных всадников, которые, как мне казалось, принимали все без обиды.