Дорога китов

На другое утро я стоял на гальке под очередным весенним дождиком и смотрел, как «Сохатый» отплывает. Вокруг стояли Давшие Клятву, не хватало только дюжины христиан ― они ушли с моим отцом и Вальгардом в безопасное место дальше на берегу.

Мартин тоже смотрел, пряча покалеченную руку под мышку, лужица у его ног розовела от крови, все еще сочившейся из бурой рясы. Теперь на нем был кожаный воротник и поводок, который привязывал его к Колченогу, как собаку.

Когда «Сохатый» исчез в дымке дождя, мы разошлись и по одному или по двое начали собирать пожитки. Хильд, которая получила лишний плащ, принадлежавший моему отцу, завернула в постельную скатку мой скарб.

Почти без слов, занятые привычным делом, мы построились и пустились в долгий марш вверх по реке, к Коксальми и кузнице. Нос Мешком и Стейнтор разведывали дорогу.

Хильд знала путь, но Эйнар не доверял ей, так что ее держали рядом с ним, Колченогом и Мартином, которого вели на поводке. Он взял бы на поводок и Хильд, но Иллуги Годи, зная, что я подниму шум, убедил Эйнара, как мне показалось, что лучше иметь женщину на своей стороне, а не врагом.

Мы поднимались по меньшей мере час среди берез и ольхи в сторону заката. Когда деревья поредели, мы остановились, дожидаясь, когда вернутся с разведки Нос Мешком и Стейнтор. Все принялись поправлять ремни и ношу.

Я обернулся, потирая ссадину на шее, наслаждаясь шквалом, ударившим в берег со стороны искрившегося моря. Внизу, немного справа, река в раме камыша извивалась и сужалась.

Хильд села, сгорбившись, на камень и обхватила руками колени.

― Можешь идти? ― спросил я, и она подняла глаза. Взгляд ее поплыл, на секунду сосредоточился, затем опять поплыл. Потом она кивнула. Я наклонился, чтобы взять у нее узел вместе со своим, и ее рука, когтистая лапа, схватила меня за запястье. Из-за завесы волос донеслось:

― Она ждет. Она проводит меня. Она сказала... ― Голос замер, косые глаза превратились в хитрые щелочки. ― Никто не должен знать, ― прошипела Хильд.

Она мне нравилась ― я думал, что люблю ее первой любовью. Или мне это только казалось, потому что она была первой женщиной, которую не просто хотелось трахнуть? Мне в голову не приходило быть с ней грубым, хотя чресла твердели всякий раз, когда я представлял белизну ее тела в темноте.

Но даже тогда я мысленным взором видел рубцы и кровоподтеки и не мог вообразить, как ее лицо искажается от страсти, без того, чтобы не увидеть закатившиеся глаза, белые и мертвые, и не услышать тот, другой голос, иногда шипящий, иногда скрежещущий.

Теперь я понял, что боюсь ее, боюсь ее волшбы. Если бы мог, я бы освободил ее, несмотря на все соблазны клада Атли.

Вернулись Нос Мешком и Стейнтор, поговорили с Эйнаром, а потом опять быстро зашагали прочь. Давшие Клятву встали, взвалили на плечи свою ношу и пошли через широкое плато, изрезанное каменистыми оврагами, усеянное костяшками серых камней в зеленых пятнах. Там и тут торчали подросты березы, как белые часовые, и горы вставали по обеим сторонам, тусклые, окрашенные вдали багрянцем.

Гуннар Рыжий поравнялся со мной, бросил искоса взгляд из-под выцветшей рыжины спутанных кудрей.

― Как дела, молодой Орм?

― Неплохо, Гуннар, ― ответил я между вдохом и выдохом, не замедляя шага.

Он немного помолчал, слышны были только скрип и позвякивание пожитков, хрюканье и натужное пыхтение. Наконец он сказал:

― Мы проделали долгий путь за малое время.

― Пожалуй, ― отозвался я, не понимая, к чему он клонит.

― Сдается мне, ты помечен, ― медленно продолжал он, и я настороженно посмотрел на него.

― Помечен? Кем? Он пожал плечами.

― Может, Одином. Но помечен. И Эйнар это знает.

― Эйнар? ― теперь я растерялся.

Он схватил меня за руку, и мы остановились, остальные нас обходили, некоторые тихо ругались из-за того, что мы стоим на пути.

― Я думаю, ты ― судьба Эйнара, ― сказал Гуннар низким настойчивым голосом, глядя направо и налево, следя, чтобы нас не услышали. ― Все плохое случилось с ним после того, как ты пришел.

― Я? ― отозвался я удивленно, а потом решил, что понял, о чем речь. ― Мы с тобой сели на «Сохатого» одновременно. Почему не ты погибель Эйнара? Почему я, Гуннар Рыжий?

― Я думал об этом, ― ответил он так искренне, что я устыдился своих подозрений. ― Но белый медведь был знаком... Эйнар пришел за тобой, взял тебя на корабль из-за медведя. Не скажу, кто из богов украл его удачу ― хотя уверен, что это Один, ― но он использовал для этого тебя.

Это, конечно, была чепуха, и я не мог избавиться от ощущения, что Гуннар говорит не все, поэтому покачал головой и взвалил на плечо пожитки.

― Эйнар так думает, ― сказал Гуннар Рыжий, и теперь я понял, зачем он остановил меня. Наши взгляды скрестились.

― Правда?

Он кивнул. Потом хлопнул меня по плечу.

― Давай поспешим, молодой Орм, иначе мы отстанем.

Ближе к вечеру мы ступили на луговую траву, все еще желтую, с пробивающейся зеленью. Потом, когда появились первые звезды, Нос Мешком и Стейнтор вернулись со своих поисков и подошли к Эйнару.

― Мы видели скот, ― сказал Нос Мешком.

― Бык и три дойные коровы, ― добавил Стейнтор.