Дорога китов

Все переминались с ноги на ногу и как могли прятали глаза.

― Я пойду, ― сказал Скапти, и все вздохнули и засмеялись.

― Точно, ― сказал Эйнар. ― Нужен кто-то маленький и легкий.

― Пошлем христианского священника! ― выкрикнул кто-то. ― Он достаточно тощий.

Послышался смех, лицо у Мартина побелело. Но Эйнар покачал головой, слегка потянув за поводок.

― Черные цверги его сожрут, ― сказал он. Снова смех.

― Я сделаю, ― предложил Колченог; последовали кивки и одобрительные крики в похвалу его храбрости.

― Ты умеешь плавать? ― уточнил Эйнар, и Колченог признался в своем неумении, криво махнув рукой.

Я не сразу понял, что все молчат и смотрят на меня.

― Ты умеешь плавать? ― спросил Эйнар.

Я сглотнул, потому что плавал, как рыба, ― наловчился, посрывавшись с черных чаячьх утесов. Я мог бы солгать, но Гуннар Рауди знал, поэтому я кивнул.

Послышался общий вздох облегчения, и несколько рук хлопнули меня по спине, больше от радости, что их владельцам не придется идти, чем для того, чтобы подбодрить меня.

Скапти завязал веревку, сделал что-то вроде петли с сиденьем. Мне в руку сунули новый факел, и я влез на осыпающийся край кольца, а Скапти обмотал другой конец веревки в два витка вокруг своего могучего тела и затянул. Еще двое, с бугристыми мышцами гребцов, подошли помочь.

― Дерни за веревку два раза, чтобы мы остановились, ― сказал Скапти.

― А если мне понадобиться срочно подняться?

― Если дракон начнет поджаривать твою тощую задницу, ― ответил он, ― мы услышим твои крики.

Все засмеялись, а Эйнар зажег факел. Потом я оттолкнулся и начал спускаться.

Поначалу они так торопились, что меня колотило о стены, но я крикнул (мой голос бешено отскочил в уши), и спускать стали медленнее. Поворачиваясь, я спускался все ниже и ниже в темную шахту, а факел оплывал.

На полдороги вниз я увидел маленькое круглое отверстие в одной из стенок шахты, точно темный глаз без века. Я чуть было не закричал, но, опустившись ниже, очутился вдруг ― в пещере?

Много воздуха, много пространства, высокий свод над головой едва различим в свете факела. Капала вода, сыро, холодно, пахло плесенью. Завидев воду, красную от пламени из-за факела, я дернул веревку.

Покачнулся, немного опустил факел и огляделся. Ничего, кроме воды. Я проглотил сухую колючку в горле и понял: иного способа подняться просто нет.

Я громко закричал. Звук гулко отдавался от стен. Меня выдернули наверх, как наживку для рыбы, подняли по шахте так быстро, что я ударялся о стенки и вопил от боли, отчего только тащили быстрее. Я почти выскочил на солнечный свет, факел упал обратно во тьму.

Я ругал их, пока меня вытаскивали из дыры, и когда они увидели, что я невредим, все рассмеялись моей ярости. Мне не казалось, что это смешно; оба моих локтя и одно колено кровоточили.

― Бывало, и хуже плюхался, ― заметил Скапти, вытягивая меня и ухмыляясь.

Все захотели узнать, что я видел.

― Дыра расширяется, а дальше сплошная вода, ― сообщил я.

― Это мы и раньше знали, ― проворчал Эйнар.

― Там ничего нет, ― ощетинился я. ― Если не умеешь ходить по воде, больше ничего не узнаешь.

― Может, придется сплавать, ― рявкнул Эйнар, и я увидел, что он говорит серьезно.

Мысль о том, чтобы оказаться в черной воде среди дегтярной тьмы, заставила меня замолчать и сосредоточиться. Я вспомнил о дырке в стене.

― Думаю, это место как-то связано с языческими жертвоприношениями, ― медленно проговорил Мартин-монах. ― Я это чую.

― Ты... прав...

Голос был слабым, но прозвучал так неожиданно, что мы все подскочили и обернулись. Хильд выпрямилась, покачиваясь, в лице ни кровинки.

― Единственный путь туда ― здесь, ― проговорила она поспешно, словно пытаясь высказать все как можно быстрее. ― Когда-то это была моя судьба... Все, кто знает, идут в темноту. Там есть дорога к двери, если найдешь. Никто не отпирал эту дверь после женщины первого кузнеца. Она ушла туда из-за своего греха, передав грех и тайну детям. ― Хильд умолкла. ― Моя мать там... Когда я родила дочь, меня ждала та же судьба.

Все призадумались над ее словами. Мартин перекрестился. Так вот кто та «темная», о ком говорила Хильд, та «она», которая ее преследовала. Ее мать. В черной яме кузницы, быть может, еще гниет тело. И если она все еще беседует со своей дочерью, значит, это лютый призрак.

― Со всеми дочерьми кузнецов так поступали? ― спросил Валкнут.

― Наследники Регина, ― пробормотал Иллуги. ― Я слыхал это имя...

Другие настороженно переглядывались. Похоже, местные, способные бросать своих в дыру в земле, не из тех, к кому можно запросто прийти в гости.

Я едва стоял на ногах ― и вовсе не собирался плескаться внизу, даже пригрози Эйнар отрубить мне ятра своим ножом.

― Там есть отверстие, на полпути вниз, ― выдавил я. ― Края почернели от дыма сверху, а не снизу. Думаю, что это настоящий дымоход.

Эйнар сердито посмотрел на меня.

― Ты сможешь в него пролезть?

Я помолчал, потом кивнул. Стянул рубаху, ощущая на себе черные глаза Хильд. Она была завернута, точно труп, в мой плащ, но дрожала при жарком солнце.