Дорога Короля

Олень был черен, как уголь; черные концы его острых рогов ярко блестели, а отростков на рогах было по крайней мере двенадцать. Огромные глаза оленя налились кровью, он всхрапнул и опустил голову, словно перед сражением с противником, копнул мягкую землю острым копытом и наставил на Юную Луну свои острые рога.

«Я же прошла испытание!» — беззвучно крикнула она.

Разве это не так? И почему тогда ей сейчас грозит гибель?

«Там ты найдешь того, кого ищешь», — сказал ей тогда Повелитель камней.

И гнев ее немного улегся, когда она вспомнила, что он обещал ей освободить принца Хорк-Энда.

Но, господи, что же еще она должна сделать?! Свалить этого огромного оленя голыми руками? Отпугнуть его хмурым взглядом? Превратить его в…

При мысли об этом она даже легонько вскрикнула, и олень, вздрогнув, тут же бросился в атаку. Юная Луна успела отскочить и спрятаться за небольшим гибким вишневым деревцем. Затрещала ткань — это олень выпутывался из ее плаща.

А юноша, лежавший на камне, так и не пошевелился. Юная Луна не сводила с него глаз, хотя отлично понимала, что смотреть ей нужно на оленя, грудь которого гневно вздымалась.

— Ох, ну к чему эта дурацкая игра! — сердито сказала девушка, ни к кому не обращаясь, а потом крикнула оленю:

Листья и ветки с цветами себе возьми,
Мне же отдай человека в оленьем обличье.
Пусть заклятие мое вернет ему формы привычные,
Пусть олень с оленихою станут людьми!

И ей тут же показалось, что все это полнейшая глупость хотя бы потому, что никакой оленихи там и в помине не было!

А потом вдруг поняла, что принц лежит уже не на камне, а на траве, и он совершенно наг, а его золотистые волосы разметались во все стороны, точно во сне, глаза закрыты, но брови сдвинуты, словно он старается и никак не может проснуться. Потом вдруг его загорелая изящная рука шевельнулась, согнулась в локте и снова выпрямилась. Глаза раскрылись, вглядываясь в пустоту, пальцы судорожно сжались и разжались, и он с удивлением посмотрел на них, словно все это делалось помимо его воли, словно он боялся того, что может увидеть на месте своей руки. Юная Луна слышала, как тяжело, с присвистом он дышит. А выступавшая из земли гранитная скала была теперь совершенно пуста!

Вдруг краем глаза Юная Луна заметила какое-то движение и посмотрела в ту сторону. На краю поляны среди деревьев стоял Повелитель камней в своих серых латах, блестевших на солнце, и солнечные зайчики плясали на его неулыбчивом лице, заглядывая, казалось, даже во тьму его глазниц. И она увидела, что глаза у него зеленые, как листья шалфея.

А принц уже приподнялся на локтях; по его рукам, по плечам, по спине пробегала дрожь. Мгновенно сбросив свой старый плащ, она накинула его юноше на плечи.

— Ты говорить-то можешь? — спросила она и оглянулась, но под деревьями уже никого не было.

— Я не… Да, могу. — Он говорил каким-то хриплым шепотом, точно простуженная ворона, так что даже ему самому стало смешно. Принц протянул к Луне дрожащую руку и спросил: — Скажи, у меня копыта остались?

— Нет, — ответила она. — Но раньше их у тебя было целых четыре! И должна тебе заметить, в оленьем обличье ты выглядел более внушительно.

Он снова засмеялся — уже куда громче и веселее.

— Ты еще не видела, как я был хорош, когда меня всего увешивали атласными тряпками и разноцветными бусами, точно слона из цирка!

— Ну и слава богу, что не видела! Ты встать-то сумеешь? Можешь как угодно на меня опираться, только нам нужно поскорее уходить отсюда.

Стиснув плечо Юной Луны — его длинные пальцы ученого оказались очень сильными, — он с трудом поднялся с земли, поплотнее завернулся в ее старый плащ и спросил:

— Куда пойдем?

Идти через лес оказалось очень трудно: она чувствовала, как это мучительно для него, босого, обессилевшего, утратившего ощущение времени и пространства. В очередной раз больно ударившись ногой о корень, принц опустился на землю и, прислонившись спиной к дереву, попытался улыбнуться.

— Надеюсь, это скоро пройдет, — сказал он. — У меня перед глазами все еще мелькают какие-то неясные картины, какие-то мимолетные воспоминания о лесной чаще — но так, словно глаза у меня на затылке!

— Ничего, — успокоила она его, — все воспоминания со временем бледнеют и исчезают. Не тревожься.

Он быстро на нее глянул; в глазах его плеснулась боль.

— Правда? — Он грустно покачал головой. — Прости… Ты ведь называла мне свое имя?

— Нет. Меня зовут Очень Юная Луна.

— А ты, Луна, встаешь или уже заходишь? — без улыбки спросил он.

— Это зависит от конкретного момента.

— Да, верно. Будешь звать меня просто Робин?

— Если хочешь.

— Очень хочу! Пожалуйста, называй меня по имени! Мне так приятно снова иметь имя.