Дорога которой не будет конца

Давным-давно на рыночной площади я потерял веру и кошелек, осталась лишь жалкая жизнь, мелочевка в карманах, планы не вернуться домой. Продолжилась сказка, время плотоядных чудовищ, людоедов, беспринципных лжецов в которых хочется слепо верить. Храм пустеет, мельчает бог и вера, телевизионщики перестанут трепаться по этому поводу, и пожалуй всё. Чудеса далеки, не возможны, чудеса остались на уровне бытописания посвящённых людей.

Ничего не меняется, но всегда что-то происходит, с этим и живём. Настоящее по ряду причин отдаёт безвкусицей, но очередным послезавтра слова наполнятся смыслом и твоё победоносное поражение, вызовет в памяти теплую, что, ни на есть усмешку, в этом и живем.

Гремят фанфары исходящего дня, барабанят воздух августа лапки розовых мартовских зайцев. Течёт оживлённое движение разномастного карнавального шествия бытия. Смятение и неуклюжий шаг, новое время, ты в прострации, привыкаешь иначе жить. Роза ветров обновляется.

Осмысленность взглядов обращенных вдаль, глубинное озарение, тектонические сдвиги идей некогда бывших в отдалении. Крыши и витражи, плоские стёкла башен, пульс и жажда, течение масс, да много всего существует, появляется, без ответов. Чудо порошок гаитянской ведьмы впусти на радость человек. Пляски богобоязненной паствы в миг уверовавшей в свою богоизбранность. Богопротивление без начал, но свет и тьма стары как мир, новое богословие сверх рационализм или очередная палата?

Мир вам на кладбищах и война в сердцах. Заряжай братка патрон, обматывайся пулеметною лентой и смело в бой. Истребляй без сожаления бешеных кобелей и сук, будет долгая ночь длинных ножей, пока не настанет тотальная победа. Фанатский приют и теплое пиво, ты зализываешь раны, получаешь любовь на лежаке пропитанном насквозь сигаретным дымом.

Жизнь зачастую питает склонность к повторениям. Я узнаю себя среди других людей и вижу, каким буду завтра. В прозе уживается любой стиль изложения – Всё не так уж и плохо, и не будет значительно хуже, чем есть сейчас. Если ты не собрался выйти и рискнуть, но даже после останется многое на своём месте – говорит тихий голос со стороны.

Иллюзия отсутствия уйдёт в иллюзорное присутствие. Ты, да вот же стоишь с сигаретой в руке, ждёшь тех, кто проходит мимо, глаза поутихли, равнодушны к потоку невостребованных процессов, да и сам так сяк, не изжил правды, не переборол склонность лгать. Выбираешь между самоучителем по рисованию и стихами гениального самоубийцы, что первым вылепить из глины?

Звуки города в спешке, ни секунды обратно. Суета из сонма сует, когда молчание просто последний выдох, и далее в путь, который не омрачит ни пробка в час пик, ни ледоход по пропащей весне не в сезон, тебя обгоняют дважды, трижды, живые, так и живём.

Мир опять или вновь, но на целых две минуты изменился, неумолимо роднясь с хаосом, который со слов философов породил его. Значит очередной пролёт над расписной под хохлому гармонией, она проглядывает в наших с тобой сувенирах на лотке, мы торгуемся, продаём, отцовско-дедовское наследие и спускаем барыши в клубах.

Ждем-с милостей свыше, мясистей, жирней – приговариваем на холопский манер, поглядывая на отпущенное время. Желаете-с водочку-с барин – предлагает ушлая челядь, которую не перевариваем в любом виде, не выносим на дух. Ждем и желаем, как наши дети, внуки, правнуки.

Время глобализировано до микросекунд и не играет той драматичной роли что прежде, а мы не в расчёт. Молодимся, стыдясь морщин, диетически дышим, путаем ценности, ложась под скальпель хирурга. Выходим новыми штопаными моделями с худобой в голове, и её подправит человек с вывихом там же.

Быстрая радость, всем счастья с горой, практически реализованный миф о вечной молодости дарован, по крайней мере это видно и не вызывает стыда или критики. Всё облечённое сегодня вечером будет уличено, затем оправдано, вот такой-то медиа фаст фуд. Много стало советов, и все советчики во благо запутались окончательно в сказанном, сойдясь единогласно (после нас хоть потоп). Деньги рекою текут, все остальное мельчает.

Реклама шила на мыло, новостной потоп, оголтелые люди предлагают и продают, мысли, постулаты, глупости. Война всегда в цене, никогда бы не подумал, что кровопролитие ограничено пятью минутами, одним испугом неизвестного, сорока пятью словами включая знаки препинания, патриотичной отмашкой и несколькими мертвыми телами. Плачут женщины и дети, цинизм справедливости запределен, как грабеж. Террор повержен, завтра он опять поднимет голову с худобой и вывихом.

Портрет бородатого убийцы подправит хирург, заштопает где надо, произведёт липосакцию отложений его кровавого кала и денди сойдёт с конвейера. Купит гармонию под хохлому, оттянется в клубе гламурном, водки закажет со знакомой ненавистью к тем же. Махнёт за город с девками, а поутру вера, война, террор, в офис.