Дорога, которой нет

– Может, – кивнула Гортензия Андреевна, – но как бы он тогда догадался, что надо сказать, будто это Кира Сухарева передала ему тексты? Нет, тут необходим сговор, а кто в здравом уме будет так рисковать, связываться с предателем родины? Тем более что у действующего работника МИДа ставки повыше, чем у влюбленной девчонки. Ему-то уж явно не антисоветскую агитацию впаяют, если поймают, а шпионаж и государственную измену. Нет, Ира, вы правильно сказали, чтобы достичь таких карьерных высот, нужно обладать определенным складом характера, куда входит способность разумно взвешивать риски. Не говоря уже о том, что человек, как электрический ток, всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Никто не станет делать лишнюю работу, особенно если она опасна. Я вас уверяю, Ирочка, злобный конкурент не мудрствуя лукаво накатал бы на Сухарева анонимку, что вот, товарищи, посмотрите, человек представляет нас в самом сердце мировой политики, в ООН, а дочка его меж тем проводит время с разным антисоветским элементом. На минуточку, с фашистами.

– Если бы они были фашисты, Кирилл к ним и близко бы не подошел.

– Это мы с вами знаем. А бдительный гражданин написал, что фашисты, и пусть докажут обратное.

– Н-да, – поморщилась Ирина, – вроде по философии учили, что нельзя доказать отсутствие, а на практике постоянно приходится это делать.

– И как? Удачно?

– Да в общем нет…

– Ну вот видите, не врет философия.

Ирина засмеялась от радости, что кандидатский минимум у нее есть и больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не придется сдавать марксистско-ленинскую философию.

– Короче, Ира, – Гортензия Андреевна замедлила шаг, – наябедничать на дочку конкурента необходимо и достаточно, а устраивать столь хитрую подставу – абсолютно избыточное действие.

– Может, он и ябедничал, но не помогло, – заупрямилась Ирина, – может, Сухарев такой был ценный кадр, что плевать на дочку, поэтому наш интриган решил поднажать.

– А вот и нет, и знаете почему? – Гортензия Андреевна выдержала эффектную паузу. – Да потому что Кира до последнего дня хороводилась со своим отребьем. Ой, простите, Ирочка, о присутствующих и их мужьях не говорят.

– Да ничего, пожалуйста.

– Допустим, Сухарев реально был такой незаменимый специалист, но после анонимки его должны были так пропесочить по партийной линии, что он бы примчался в Ленинград, воя от боли, и запер доченьку как минимум в монастырь, чтобы неповадно было.

Ирина кивнула. Действительно, трудно себе представить, чтобы высокопоставленный папа непутевой дочки сказал на партийном собрании что-то вроде «да ладно, дело молодое», пришел домой и напутствовал: «Давай, деточка, жги!»

– А самое главное, Ирочка, что делает всю аферу абсолютно бессмысленной, это тот печальный факт, что власть у нас пока еще не передается по наследству. Ну будешь ты плести интриги как подорванный, но где гарантия, что вакансию заполнят именно тобой, а не твоим, к примеру, однокурсником, которого ты с детства ненавидишь?

– И все по новой, – засмеялась Ирина, – но там, наверное, у них свои порядки. Знаете, кланы разные, подковерная борьба. Например, один клан вошел в силу, все под себя подмял, но конкретно Сухарев им сильно мешает, потому что он поддерживает интересы другой группировки. И сидит как гвоздь в ботинке, портит всю малину, и что прикажете с ним делать? Только заговор составить, больше ничего.

– Меньше «Проклятых королей» надо читать, Ирочка. Хотя… – Гортензия Андреевна остановилась и задумалась. – Нет, в теории тема интересная, но заговор в таких высоких сферах мы точно не раскроем.

– Для начала можно с ним встретиться, – предложила Ирина, которой вдруг очень захотелось приобщиться к настоящим придворным интригам, а не только читать о них в любимых исторических романах, – думаю, он нам прольет немного света на это запутанное дело.

– Было бы неплохо, только где его искать… После суда и последовавшего за ним увольнения Сухарев полностью порвал все отношения с женой и дочерью.

– Ого! И за пять лет не поостыл?

Гортензия Андреевна покачала головой:

– Ни на полградуса. Впрочем, насколько я поняла из беседы с женой и дочерью, подобная стратегия их не удивила. В семейном кругу он был очень замкнутым, с женой не делился, а дочку практически не знал. Бедная девочка все детство провела в интернате, как маленькая заложница.

– Это как?

– Девочка находится в Союзе – значит, родители, которые работают в другой стране, не попросят там политического убежища.

– А-а, понятно…

– По сути, Кира Сухарева росла сиротой при живых родителях, так что неудивительно, что ее в эту рок-клоаку потянуло. Снова простите, Ирочка.

– И снова ничего.

– Я, конечно, спрошу у Киры, где искать отца, но не думаю, что ни она, ни мать не знают. Мать Киры сказала, что для него единственной ценностью в жизни была карьера, поэтому ничего удивительного, что он не хочет общаться с той, кто его этой карьеры лишил, пусть это собственная дочь.