Дорога мертвеца. Руками гнева

С краев ее губ лилась слюна, она буквально захлебывалась ею, пока Брайан вгонял член все рьянее и глубже. Теперь он чувствовал, как ее зубы ранят его плоть, как истекает там, внутри нее, кровью, и у него возникло странное ощущение, что они с Клайдом невероятно выросли внутри этой безвольной девчонки, увеличились и удлинились, пока не соприкоснулись в самой середине — и член Клайда был как перст Божий, наделяющий вылепленного из глины Адама жизнью, а он, Брайан, был этим самым Адамом, и некая искристая благодать снизошла на него — ему живо припомнился монстр Франкенштейна и то чувство, что, возможно, испытывал доктор-создатель, когда зарядил мертвое тело силой стихии и выкрикнул, перекрывая гром небесный и треск молний: оно живое!

Кульминация — одновременная с Клайдом, — стала для него чем-то большим, чем просто очередная разрядка. То был взрыв. Конец старого мира и создание нового. Уцелел лишь звук его собственного прерывистого дыхания, лишь ощущение семени, стекающего в рот блондинки.

Клайд протянул руку к Брайану и сдавил его пальцы. Прикосновение было ледяным — и притом липким, будто его касалась сама Смерть.

Клайд довез Брайана до дома. Брайан тихо прокрался к себе. Уже из своей комнаты он выглянул в окно наружу — звук мотора «шевроле» шестьдесят шестого года выпуска таял вдалеке. И хоть ночь и была светла, видимости ничто не мешало, он так и не смог понять, в какую сторону поехал Клайд.

Позже…

…в доме девушка, которую разделили между собой Клайд и Брайан, начала стонать от ударов невидимых гарпий, существовавших в ее воображении, и Клайд, утомленный этими стонами, оттащил ее в подвал — дабы та «немного поплавала». Вскорости за ней следом отправилась и девушка с матраса. Ни первая, ни вторая не «проплавали» долго…

…по всему городу прокатилась серия неслыханных доселе ночных краж…

…в маленьком тихом доме у Гэлвистон-Бэй вожатый скаутов и примерный студент убил отца и изнасиловал мать…

…патрульный на службе, с хорошей семьей и прекрасными перспективами, внезапно припарковал служебную машину на темной улице, сунул дуло табельного револьвера себе в рот и спустил курок, заляпав лобовое стекло мозгами, кровью и костной шрапнелью…

…покорная домохозяйка зарезала супруга мясным ножом, пока тот спал, и позже заявила полиции, что поступила так, потому что супругу не понравился ее стейк, хотя еще неделей ранее она приготовила ему точно такой же — и все было в порядке…

…в своей маленькой квартирке Монти и Бекки Джоунс предприняли тщетную попытку заняться любовью, но у Бекки не было настроения, а у Монти — эрекции. Тогда им это показалось жуть какой неурядицей, но лишь потому, что они еще не ведали, сколь плохие для них времена вскоре наступят.

Так или иначе, то была странная ночь в городке Гэлвистон, штат Техас. Чуть ли не все городские собаки выли.

Толстяк и слон

Посвящается Пэту Лобрутто

Указующие знаки были разбросаны по окрестностям в радиусе нескольких миль, и чем ближе было место, тем крупнее они становились. Энтузиазм, вложенный в их размашистость и яркость, заставляли подумать о том, не сам ли Господь Бог их развесил, дабы по дороге к раю ни один праведник ненароком не сбился с пути.

Но вместо емкого и всем понятного «рай» на указателях значилось:

САМЫЙ КРУПНЫЙ СУСЛИК В МИРЕ!

И ВСЯКИЕ ДРУГИЕ ПРИЧУДЫ!

У НАС ЕСТЬ ЗМЕИ! И ДАЖЕ СЛОН!

СУВЕНИРЫ!

МУЗЕЙ-УНИВЕРМАГ БУЧА!

Уж Сонни знал, что заведение Буча — далеко не райская канцелярия, и все, что ему нужно там увидеть, — помянутый слон. Он много раз бывал в Музее-Универмаге, и первого раза хватило для осмотра всех достопримечательностей, потому что их там не было.

Самый большой в мире суслик имел шесть футов роста и находился внутри огороженного тента. Чтобы попасть туда, сверх входной платы требовалось выложить два доллара — чего не сделаешь, лишь бы почувствовать себя дураком! Суслик был чучелом, причем довольно плохо сделанным — он больше походил на собаку, стоящую на задних лапах. Выражение морды у него было напряженное, как у страдающего запором, а один из двух передних зубов отколот камнем, который бросил в суслика сверх меры разочарованный посетитель.

Змеи в распоряжении Буча были ничуть не лучше: пара уже дохлых, набитых, с выпирающими из-под иссушенных шкур ребрами, и одна еще живая, но явно готовая к отбытию в лучший мир, с вислой пастью, из которой извлекли все до единого зубы, напоминающая сдутую велосипедную шину в свернуто-сонном (читай, практически неизменном) состоянии. Ничто не могло разбудить бедную ползучую тварь — хоть по стеклу террариума стучи, хоть «пожар» кричи.